– Рана была заткнута ватой, – сказал Крук. – Откуда она взялась?
– Полицейские нашли рулон в комнате Рубинштейна. Это еще один довод виновности Лал. Никто из гостей не знал, где искать вату.
– Запаниковав, она могла забежать в первую попавшуюся комнату. Чью, например?
– Рубинштейна. Он спал рядом с галереей.
– С той же целью, что верный раб на пороге комнаты своего господина?
– Не думаю. Правда, Паркинсон сказал мне, что когда Рубинштейн не мог заснуть, а последние два-три года он страдал от бессонницы, то тихо входил в галерею и оставался там до утра.
– Что ж, chacun a son gout[5]. Я бы не хотел проводить так ночь. Однако речь идет не о моем трупе. Вернемся к вопросу о вате. Не бросился бы убийца машинально в ближайшую комнату?
– Скорее остановил бы кровь своим носовым платком, а потом бы сжег его, как поступают девяносто девять процентов преступников в детективных романах. Однако если преступление совершила женщина, ее платочек будет мал для этой цели.
На лице Крука появилось уважительное выражение.
– Это мысль, – произнес он, – хотя, уверен, обвинение разнесет ее в пух и прах. Но все-таки следует иметь в виду. Кто столкнул автомобиль с обрыва?
– Рита, конечно. И вот еще что. Паркинсон пошел наверх спросить Лал – это было часов в десять – не попытаться ли связаться с какой-то из больниц – думаю, больница там только одна – на случай аварии, и она сама подошла к двери своей комнаты. А Бенсон заявил потом, что Рита провела весь вечер в комнате Лал. Тогда почему она не пошла на стук Паркинсона?
– Не могу сказать. Она умеет водить машину?
– Не знаю, – пришлось признаться мне, – но выясню. У нее есть и смелость, и сила.
– Могла Рита незаметно уйти и вернуться?
– В тот вечер никто не видел ее в доме. Она ухаживала за Лал. Коридором, в который открывается потайная дверь, пользуются только слуги. Ей требовалось немного подождать, а потом выскользнуть из дома. Освещение в том коридоре скверное, дверь открывается бесшумно, поэтому никто не знает, когда Рубинштейн вышел. Из-за жены ему приходилось часто ходить этим путем. Тем вечером по ту сторону дома никого не было; было бы легко завести мотор машины и уехать. Рита сильна, как лошадь. Нравственность у нее примерно такая же, как у кота. Если б ее увидели крадущейся в темноте, никто не придал бы этому значения. Если бы ее туфли утром оказались в засохшей грязи, никто не удивился бы. Думаю, они чаще бывают грязными, чем чистыми. Она могла войти в боковую дверь и направиться прямо в комнату Лал, не приближаясь к главной части дома. Если бы Рита встретила кого-нибудь, то объяснила бы, что подходила к воротам посмотреть, не едет ли Рубинштейн.
