Я подошелъ. Она обняла меня одной рукой за шею и стала читать надписи.
Это были разныя имена и числа, вырѣзанныя на стеклѣ.
— Давай придумывать, когда и при какихъ обстоятельствахъ все это было написано, — сказала Зина:- разсказывай мнѣ!
Я сталъ разсказывать. Тутъ были разныя исторіи и, конечно, все любовныя. Тутъ были только что выпущенныя на свѣтъ Божій институтки и пансіонерки, пажики, правовѣдики, лицеисты, обманутые мужья и жены, старые опытные ловеласы, наивная невинность, робко входящая въ дверь познанія добра и зла, расчетливый цинизмъ, скрывающійся подъ маской невинности. Я фантазировалъ на разныя темы. Зина слушала внимательно, все сильнѣе прижимая плечо мое своею рукою и не спуская съ меня глазъ. Потомъ все также внимательно слушая, она сняла свое брилліантовое кольцо и начертила: «А» и «З» и «29 апрѣля».
— Ну, а тутъ какая исторія? — сказала она мнѣ, снова надѣвая кольцо на палецъ:- что значитъ это: 29 апрѣля и А и З?
— На это я не могу отвѣчать, тутъ моя фантазія мнѣ совсѣмъ измѣняетъ. Я знаю только, что это какая-то особенная исторія…
— И непремѣнно опять страшная, — перебила меня Зина съ громкимъ смѣхомъ:- ахъ André, André… А я именно хочу, чтобы ты разсказалъ мнѣ эту исторію. Ну, разсказывай, разсказывай!..
Она порывисто приблизила ко мнѣ свое лицо и крѣпко меня поцѣловала.
Я хотѣлъ уже начать говорить, хотѣлъ наконецъ сказать все, чтобы покончить такъ или иначе, но еще не успѣлъ произнести ни одного слова, какъ ручка дверцы зашевелилась и въ каюту просунулась голова Рамзаева.
Зина быстро отъ меня отшатнулась, и, конечно, онъ замѣтилъ это, но на лицѣ его ничего не выразилось. Онъ взглянулъ, на насъ самымъ серьезнымъ образомъ и только немного закрылъ какъ-то свои зеленоватые глаза.
— Благую часть избрали вы, дѣти мои, — сказалъ онъ:- наверху ужасно вѣтрено стало. Его превосходительство ужъ пледомъ закутался, а все сидитъ. Подите, приведите его сюда, — обратился онъ къ Зинѣ:- вѣдь, простудится, такъ мы всѣ будемъ виноваты.
Зина вышла, а, онъ стоялъ предо мною, молча смотрѣлъ на меня и чуть-чуть улыбался.
Но вдругъ онъ подошелъ ко мнѣ ближе, вызвалъ на своемъ лицѣ выраженіе необыкновеннаго достоинства и грустнымъ голосомъ произнесъ:
— Я право не знаю, André, зачѣмъ тебѣ нужно ее компрометировать! Неужели ты думаешь, что никто ничего не замѣчаетъ и что все это въ порядкѣ вещей и очень прилично? Я право не знаю, что съ тобой? Подумай, мой милый, что все-таки она молодая и неопытная дѣвушка, и одинокая дѣвушка, главное; ее поберечь нужно!..
