Я помню, что снова явилось въ мельчайшихъ подробностяхъ все, что когда-либо волновало меня въ жизни, что неясно жило во мнѣ: и все это было понятно сразу моей спутницѣ. На все она откликнулась, и въ ней самой, въ ея недоговоренныхъ мысляхъ, невыраженныхъ чувствахъ я тоже все понялъ и разъяснилъ ей…
Проснулся я безъ тоски и страха. Меня уже не страшили трудности: я долженъ найти все; я долженъ сорвать съ души ея эту уродливую оболочку, въ которую она прячется; я долженъ разбить колдовство и чары, долженъ освободить изъ неволи, вырвать изъ грязи эту прекрасную душу. Тяжелая, трудная задача! Но награда, которую получу я, награда, показанная мнѣ въ чудныхъ пророческихъ снахъ, такъ высока, что было-бы безумствомъ отказаться отъ этой задачи; да и развѣ это возможно?..
* * *
Итакъ, я былъ снова свободенъ; мнѣ казалось, что новая жизнь началась. Я отправился къ Зинѣ. «А вдругъ даже и борьбы никакой не надо, — безумно думалось мнѣ:- вдругъ это волшебное счастье уже готово и ждетъ меня? И я не разглядѣлъ его при встрѣчѣ съ нею только потому, что помнилъ страшное, больное время моей юности».
Зина была одна въ квартирѣ генерала. Она встрѣтила меня какъ любимаго брата, сказала мнѣ, что давно ждетъ меня и что еслибъ я не пришелъ, она сама ко мнѣ отправилась-бы. Я смотрѣлъ на нее и съ каждою минутой росла во мнѣ увѣренность, что сонъ мой начинаетъ сбываться. Я забылъ о генералѣ, о дикой ея фразѣ, да и какъ было не забыть мнѣ. Зина не напоминала.
Я разглядѣлъ ее теперь хорошенько. Я увидѣлъ ее скромною, ласковою дѣвушкой. Во мнѣ осталось отъ нея впечатлѣніе чего-то ужаснаго, мучительнаго, а вотъ она предо мною, и столько въ ней простоты и искренности! На этотъ разъ она много говорила: разсказывала мнѣ всю свою жизнь за эти шесть лѣтъ, вспомнила свою тетку. На глазахъ ея показались слезы, когда она говорила объ ея смерти. Она тоже разспрашивала меня про нашихъ, съ такою любовью припоминала маму, Катю, всѣ свѣтлые дни въ нашемъ домѣ.
Еслибъ я могъ забыть прошлое, еслибы могъ забыть весь тотъ мракъ и ужасъ, я былъ-бы вполнѣ счастливъ. Но, вѣдь, я не могъ забыть этого. Это воспоминаніе отравляло всю прелесть нашего свиданія; съ нимъ нужно было покончить. Мнѣ быдо тяжело начать, но я рѣшился…
— Зина, — сказалъ я:- мы вспоминаемъ все хорошее; но, вѣдь, столько было дурного. Забыть его невозможно. Я не забылъ, и ты, вѣдь, не забыла?
Зина подняла на меня свои молчащіе и теперь совсѣмъ тихіе глаза и протянула мнѣ руки.
