— Такъ и такъ, молъ сударыня, вотчину-то я у тебя купилъ, а денегъ заплатить у меня теперь нѣту.
Старушка разсердилась:
— Какъ такъ нѣту? зачѣмъ покупалъ, зачѣмъ звалъ къ себѣ и заплатить обѣщался?
— Что дѣлать! — отвѣчаетъ онъ:- пришлось нежданно деньги выплатить — вотъ ихъ и нѣту. Да ты не тужи, не останешься въ накладѣ: знаешь, чай, мою посуду серебряную?
А посуда эта всѣмъ сосѣдямъ была извѣстна: блюда такія, что едва поднять можно.:
— Такъ вотъ, — говоритъ графъ: — я всю эту посуду, какъ есть, отдамъ тебѣ за вотчину.
Сосѣдка подумала, разсудила и даже обрадовалась.
— Ладно! — говоритъ.
Ударили они по рукамъ. Осмотрѣли потомъ посуду. Приказалъ графъ уложить ее всю къ старушкѣ въ кибитку. Дѣло было зимою, и она въ кибиткѣ на полозьяхъ пріѣхала. Уложили посуду, и сосѣдка, несмотря на всѣ уговоры хозяина остаться переночевать, стала собираться въ дорогу.
Отпустилъ онъ ее, — поѣхала. Ночь темная да морозная. Только барыня не боялась: кучеръ у нея былъ вѣрный человѣкъ, дѣтина ражій и ловкій, дорогу зналъ хорошо.
Пришлось имъ черезъ рѣку Осколъ переѣзжать; и только что спустилась кибитка съ берега, какъ накинулись на нее графскіе люди. Имъ было приказано посуду серебряную выбрать, а барыню съ кучеромъ и лошадьми — въ прорубь.
Такъ оно бы все и случилось, да, по счастью, въ ту самую пору проѣзжалъ сосѣдъ со своими людьми. Отбили они старушку и добро ея.
Вздумала она жаловаться на Николая Петровича — и только время потеряла: всѣхъ онъ въ рукахъ держалъ, на всѣхъ страхъ нагналъ — некому было жаловаться. Онъ продолжалъ свои беззаконія, да еще и грозить сталъ сосѣдкѣ такъ, что она со страху разболѣлась и умерла скоро.
Второй братъ, Михаилъ Петровичъ, тоже пользовался очень незавидной репутаціей. Но пока о немъ и о его жизни говорилось какъ-то глухо; его просто инстинктивно боялись сосѣди и въ то-же время съ радостью собирались къ нему въ Высокое, гдѣ шли пиры за пирами, гдѣ было разливанное море всякаго барскаго веселья.
Высокое, какъ уже сказано, расположилось по нагорному берегу Дона. Село было большое, многолюдное и стояло значительно въ сторонѣ отъ барской усадьбы. Усадьбу-же себѣ графъ Михаилъ выстроилъ среди густого, почти непроходимаго лѣса, на красивомъ обрывѣ, круто нависшемъ надъ широкой, многоводной рѣкою.
И что это была за усадьба! Не пожалѣлъ графъ на нее денегъ, смастерилъ себѣ истинно царскія палаты. Всѣ строенія были каменныя, массивныя, и если можетъ быть и оставляли кой-чего желать въ архитектурномъ отношеніи, то, по крайней мѣрѣ, широко удовлетворяли барскимъ потребностямъ. Комнатъ въ домѣ было безчисленное множество, корридоры, галлереи, лѣстницы, ходы да переходы. Домъ стоялъ на каменныхъ сводахъ; стѣны такой толщины, что и пушками не прошибешь ихъ. Службы, конюшни, псарня и прочія по тому времени необходимыя постройки помѣщались на огромномъ мощеномъ дворѣ, обнесенномъ высокой каменной стѣною, за которой сразу начиналась гущина лѣса.
