Васька совсѣмъ притаилъ дыханіе, совсѣмъ замеръ, даже уши не шевелятся. Онъ рѣшается на безумный поступокъ, — мигъ, — и онъ отчаяннымъ прыжкомъ около птички. Но она вспорхнула, а онъ летитъ кубаремъ внизъ, шлепаясь какъ мѣшокъ на землю и долго сидитъ неподвижно, совсѣмъ сконфуженный, растерянный.
Однако, хитрость и терпѣніе его были такъ велики, что несмотря на непреоборимыя, невидимому, трудности, онъ все-таки иногда оказывался побѣдителемъ и лакомился своей кровавой добычей.
Упрямство Васьки доходило до глупости. Зимою, проводя нѣсколько часовъ въ саду, онъ каждый разъ взбирался по желобу, всегда на одно и тоже окно гостиной, и просился въ комнату. Онъ отчаянно царапался въ стекло, мяукалъ, принимался, наконецъ, даже кричать и визжать и, вообще, доходилъ до полнаго отчаянія и бѣшенства. Но въ этомъ окнѣ но было форточки, тогда какъ рядомъ въ другомъ окнѣ форточка была, и онъ туда точно также легко могъ взобраться. За Васькой посылали въ садъ, и только послѣ долгихъ настояній и убѣдительныхъ просьбъ удавалось заставить его сойти внизъ. Тогда его торжественно приносили въ комнаты, и я всячески старался объяснить ему всю глупость его поведенія. Но онъ, нѣсколько прозябшій и проголодавшійся, думалъ только о съѣстномъ и на мои доказательства не обращалъ вниманія. Онъ вырывался у меня изъ рукъ, бѣжалъ по корридору и царапался въ дверь, ведущую въ кухню.
Глухое окно, безъ форточки, не перестало привлекать Ваську. Его нарочно стали выпускать изъ гостиной въ форточку, показывая такимъ образомъ наглядно возможность обратнаго пути; но онъ упорно продолжалъ взбираться на избранное имъ окно, и каждый разъ приходилось посылать за нимъ человѣка.
Однако, у Васьки были необыкновенныя достоинства. Отецъ уѣхалъ на долгое время изъ дому; намъ было грустно, и особенно тосковала мама. Послѣобѣденныя засѣданія въ гостиной прекратились, но Васька, очевидно, не забылъ о нихъ. Онъ сталъ вдругъ выражать матери необыкновенную нѣжность, ходилъ за нею, какъ собачка, жалобно мяукалъ, осторожно бралъ ее зубами за платье, подводилъ къ любимой отцовской кушеткѣ, вспрыгивалъ на нее и нѣсколько минутъ сидѣлъ, не переставая мяукать. Такія же прогулки совершалъ онъ съ матерью и въ кабинетъ отца — и это продолжалось, на удивленіе всѣмъ домашнимъ, немалое время.
Храбрость Васьки не подлежала никакому сомнѣнію. Онъ доказалъ ее многими битвами съ сосѣдними котами, послѣ которыхъ возвращался израненный, ощипанный, но всегда торжествующій. Онъ и погибъ жертвою своей храбрости.
