Вошелъ неуклюжій, длинный, сухой человѣкъ среднихъ лѣтъ съ маленькими слезившимися глазками, съ красноватымъ носомъ и желтыми длинными волосами, падавшими на лобъ. Тиммерманъ представилъ его моей матери и сталъ объяснять, въ чемъ дѣло. Между тѣмъ я пристально глядѣлъ на этого некрасиваго и страннаго, одѣтаго въ потертый черный фракъ человѣка. Я тотчасъ-же замѣтилъ, что этотъ господинъ то и дѣло поправляетъ и надвигаетъ себѣ на лобъ волосы блѣдной дрожавшей рукою, и къ изумленію своему, увидѣлъ у него подъ волосами большую мясистую шишку. Ее-то такъ тщательно и прикрывалъ Ивановъ.
Выслушавъ Тиммермана, Ивановъ обратился ко мнѣ и улыбнулся.
— Ну, пожалуйте сюда, — сказалъ онъ тихимъ голосомъ и опять улыбнулся.
И вдругъ, несмотря на все мое волненіе, на тоску, страхъ и ужасъ, я тоже улыбнулся ему въ отвѣть и сразу почувствовалъ, что люблю и его, и его старый потертый фракъ, и его красный носъ, и слезящіеся глазки, и безобразную, плохо прикрывающуюся волосами шишку,
Я бодро подошелъ къ Иванову и вопросительно взглянулъ на него. Онъ посадилъ меня рядомъ съ собою и сталъ задавать мнѣ вопросы, сначала изъ русской, потомъ изъ всеобщей исторіи.
Если-бы не было здѣсь страшнаго Тиммермана, я не сталъ-бы смущаться, но теперь, на первыхъ порахъ, мнѣ трудно было набраться храбрости. Впрочемъ, я скоро оправился, забылъ о Тиммерманѣ, видѣлъ только улыбавшееся доброе лицо Иванова и хорошо отвѣтилъ почти на всѣ вопросы.
— Молодецъ! — сказалъ учитель и, обращаясь къ моей матери, прибавилъ:- изъ исторіи мы и въ третьемъ классѣ не осрамимся!
Затѣмъ онъ всталъ, неуклюже раскланялся, обмѣнялся со мной улыбкой, будто мы были старые знакомые и, согнувшись, немного волоча правую ногу, вышелъ изъ пріемной.
— Très bien! très bien, mon entant! — проскрипѣлъ Тиммерманъ.- Maintenant venez un peu… скажите мнѣ, что вы знаете, чему вы учились изъ другихъ предметовъ?
Я съ запинкой, путаясь съ словахъ, сталъ объяснять свои познанія. При этомъ я часто поднималъ на мать умоляющій взглядъ. Но она сидѣла съ напряженнымъ выраженіемъ въ лицѣ и вообще съ такимъ видомъ, будто сама экзаменовалась.
Скоро, однако, все испытаніе было окончено, и Тиммерманъ сказалъ, потирая себѣ несъ:
— У насъ приготовительный классъ, затѣмъ первый, второй и такъ до шестого. Шестой самый высшій и изъ него молодые люди, какъ вамъ извѣстно, поступаютъ въ университетъ. Вашъ сынъ поступитъ во второй классъ. Одно жаль, что онъ плохо знаетъ нѣмецкій языкъ, только, кажется, у него хорошія способности, и я надѣюсь, онъ скоро научится. Потомъ латинскій языкъ… дѣти начали его во второмъ классѣ съ сентября, но я самъ его подготовлю и онъ въ мѣсяцъ нагонитъ товарищей.
