5. Хороводная.
Карагодъ великъ, улица мала,
Нѣкуды вѣтру прохолодати,
Жаркому сонцу разгулятися,
Буйному вѣтру расшататися;
А уси за бабахи, усё за старыми.
Мритя вы, бабы, мритя вы, старыя.
На-три, на чатыри,
Па семира въ яму,
У вадну суботу,
Штобъ была безъ клапоту.
Карагодъ великъ, улица мала;
Нѣкуды вѣтру прохолодати,
Жаркому сонцу разгулятися
Буйному вѣтру разшататися,
А усё за дѣвками, все за красными!
Идитя вы, дѣвки, идитя вы, храсныя,
Па три, на чатыри.
Да семира замужъ,
У вадву нядѣлю,
Штобъ люди глядѣли, —
У вадинъ таночикъ,
Надъ адинъ вяночевъ!
Подъ эту пѣсню играющіе бѣгаютъ попарно по улицѣ; передняя пара дѣлаетъ ворота: возьмутся рука за руку, и въ эти ворота всѣ пробѣгаютъ; поэтому этотъ хороводъ называютъ «бѣгучимъ», а по здѣшнему — бягучихъ.
6. Хороводная.
Ты чували, ты видали
Маю жану Танку?
«Не чували, не видали
Твою жану Танку!»
А хоть жа вы не чували, не видали,
Дакъ я самъ бачивъ.
«Хоть жа ты и бачивъ,
Да мы табѣ не дадимъ.»
А я каши наварю
Сваю жану вазьму.
«А мы кашу паядимъ,
Табѣ жаны не дадимъ».
Я пираговъ напеку,
Сваю жану вазьму.
«Мы пираги паядимъ,
Табѣ жаны не дадимъ!»
А я пива наварю,
Сваю жану вазьму!
Табѣ жаны не дадимъ!»
А я камень подпущу,
Сваю жану вазьму.
«А мы камень перебьемъ,
Табѣ жаны не дадимъ!»
А я стрѣлу подпущу,
Сваю жану вазьму.
«А мы стрѣлу переломимъ,
Табѣ жаны не дадимъ!»
А я перстень подмущу,
Сваю жану вазьму!
«Мы перстень на ручку,
Тваю жаву якъ сучку!
Гей, жана, да дому;
Дѣти кричать,
Ѣсти хочуть.
А на полыцы
Три паляницы,
То имъ дай,
То имъ дай».
Напѣвы пѣсенъ есть и малороссійскіе, есть и великорусскіе. С. А. Мефедовъ для меня записалъ нѣсколько напѣвовъ.
— Не осталось и какихъ памятниковъ владычества Литвы въ Погарѣ? спрашивалъ я здѣсь одного горожанина.
— Николаевская церковь была сперва костеломъ, а теперь она передѣлана на православную.
— Остались въ этой церкви какія нибудь иконы, образа изъ стараго костела?
— Нѣтъ, кажется; такъ только остался Галецкій, который такъ похороненъ.
— Кто такой этотъ Галецкій?
— Галецкій былъ большой воинъ. Я учился у дьякона, онъ тогда еще былъ дьяконъ… мы тогда мели церковь… дьячекъ и уронилъ въ церкви гривенникъ; гривенникъ покатился, да подъ полъ; подняли мостовину и вынули гривенникъ. Такъ я самъ въ ту пору видѣлъ склепъ, гдѣ лежитъ Галецкій. Тутъ же нашли образъ святителя Николая; образокъ не большой, вершка въ полтора, а вмѣсто рамки — мѣдный блятъ въ полъаршина.
— А грамотъ никакихъ не остаюсь?
— Говорятъ, есть грамота царя Алексѣя Михайловича. Царь той грамотой пожаловалъ Погаръ на вѣки вѣчные быть городомъ.
