Велѣно было поймать Тришку во что бы то ни стало. Поѣхалъ отыскивать Тришку исправникъ; пріѣзжаетъ исправникъ на станцію, на станціи сидитъ купецъ, пьетъ чай съ пуншемъ.
— Не угодно ли вашему благородію чайку покушать? спросилъ купецъ исправника.
— Пожалуй! отвѣчалъ исправникъ, подсаживаясь къ столику:- пожалуй, на дворѣ-то ужь очень холодно.
— Холодно-съ, извольте-ко-съ чашечку…
Слово за слово и пошелъ разговоръ.
— Куда ѣдете ваше благородіе?
— Да вотъ туда-то.
— А позвольте спросить: по какой надобности ѣдете, ваше благородіе?
— Тришку Сибиряка надо поймать.
— Почему жь вы, ваше благородіе, знаете, что такъ Тришка Сибирякъ долженъ быть?
— Мнѣ передали, что Тришка Сибирякъ нынѣшній день поѣдетъ отсюда, съ этой станціи туда-то; а передали мнѣ самые вѣрные люди.
— Такъ-съ… а хотѣлось бы мнѣ посмотрѣть, какъ ваше благородіе изловите этого разбойника Тришку Сибиряка. Очень бы хотѣлось!…
— Что жь, это можно.
— Какъ же, ваше благородіе?
— Да поѣдемъ со мной вмѣстѣ.
— Сдѣлайте милость, батюшка, ваше благородіе! дѣло-то ужь очень занятное.
— Изволь, изволь.
Напились они чаю, да и поѣхали вмѣстѣ въ исправницкой бричкѣ; дорогой большое толковали все о Тришкѣ: какъ его, разбойника, исправникъ своими руками поймаетъ, и самъ его въ городъ въ острогъ засадитъ.
— Какъ же вы, ваше благородіе, узнаете этого разбойника, Тришку Сибиряка?
— Какъ не узнать! у меня примѣты его имѣются, говоритъ исправникъ.
— А позвольте взглянуть.
Исправникъ подалъ купцу примѣты.
— «Волосы русые, брови черные, сталъ читать купецъ, лѣтъ отъ роду тридцать»… Баринъ, да вѣдь это, пожалуй и на меня смахиваетъ!…
Глянулъ исправникъ, съ нимъ точно сидитъ не купецъ, а самъ Тришка Сибирякъ.
— Слушай, исправникъ, заговорилъ Тришка, васъ дураковъ мало обманываютъ, а ты еще и меня хотѣлъ обмануть! Вотъ тебѣ и наказаніе: ступай пѣшкомъ домой!
Нечего дѣлать, исправникъ вылѣзъ изъ брички, да и бричка-то была новая, вылѣзъ да поплелся домой — откуда пришелъ, а Тришка покатилъ куда ему надо было!
Тришка Сибирякъ, какъ я уже сказалъ, что его смѣшиваютъ съ Засоринымъ, Сиротой, Дубровой и другими, то и всѣ они никого не убивали; только ужь когда честію не возьмешь — злыхъ помѣщиковъ учили, и тою же наукой подъ колѣнками жилки подрѣзывали, и опять-таки для того все, чтобъ не швыдко бѣгали.
Сохранились и теперь преданія: что до назначенія Орла губернскимъ городокъ, на рѣкѣ Окѣ моста не было, и что въ самый годъ этого назначенія началось здѣсь судоходство; въ первый разъ отправились только двѣ маленькія барки по 12 саженъ длиною, и какъ дѣло было для орловцевъ новое, то почти весь городъ провожалъ эти барки верстъ за десять. И теперь есть старики, которые помнятъ, что въ Орлѣ былъ одинъ только трактиръ, одна табачная лавка; будочниковъ, пожарныхъ солдатъ совсѣмъ не было: на пожаръ сбѣгались и тушили сами жители; которые опаздывали или совсѣмъ не приходили, съ тѣхъ брали пени. По ночамъ караулили по очереди сами хозяева, и между очередными караульщиками случались караульщицы — женщины и дѣвушки.
