Борис Николаевич первый раз с тревогою прислушивался к мнению общества, и это пробудило в нём критику. Ему легко удалось припомнить и ещё такие же случаи из практики, когда удавалось реабилитировать заведомо преступных клиентов или смягчить их участь. Правда, на его памяти были и такие дела, в которых он явился действительно защитником напрасно осуждаемых, но таких дел было немного, да и велико ли ещё это добро по сравнению с тем злом, какое он совершил, удачно защитив Серебрякова?
Сцена, когда Борис Николаевич принёс домой заработанные пять тысяч, никогда, кажется, не изгладится из его памяти. С какой-то необъяснимой печалью в глазах посмотрела на эти деньги тогда Наталья Ивановна и, действительно, ничего не сказала, а только заплакала.
И с этого момента начался поворот в жизни Бориса Николаевича. Он теперь не сомневался в своём нравственном падении, и в нём сразу замерла надежда на исправление. Супруги долго не могли прикоснуться к этим злосчастным серебряковским деньгам, и на этой почве у них произошло несколько неприятных объяснений, из которых одно едва не кончилось крупной размолвкой.
Ссоры между Борисом Николаевичем и Натальей Ивановной стали повторяться чаще и чаще, и с течением времени прежняя дружба сменилась открытой враждой.
Чтобы подавить душевную боль, Наталья Ивановна старалась уйти в дела по библиотеке и в занятие в воскресной школе, а Борис Николаевич стал искать утешений на стороне, в среде скучающей губернской интеллигенции, и начал пить.
Адвокатскую практику он совершенно покинул, дав себе слово никогда не возвращаться к этому сомнительному делу.
— Бедняков клиентов мы с вами не будем защищать, — говорил он своим бывшим коллегам, — потому что они не прокормят нас, а хлебосольные богачи — несносны и ненавистны мне!..
Продолжая дальнейшую проповедь в этом духе, Борис Николаевич никого и ни в чём не убедил, вооружив против себя всех своих бывших товарищей по работе, и окончательно порвал с ними связь.
Его нравственная связь с женой также как будто порвалась, по крайней мере, так казалось обоим супругам. Они продолжали жить вместе, и взаимная отчуждённость была тяжела для обоих. Разочарованная в муже Наталья Ивановна разочаровалась в прелестях семейного очага и, проклиная себя за мимолётное влечение к личному счастью, стала искать утешения в общественной работе.
Потом, когда она убедилась, что Борис Николаевич не безнадёжно погибший человек, было уже поздно восстановить душевное равновесие в последнем.
