— Лошадей я за зиму прокормлю! Сена и овса довольно!
Юхано имеет особую причину хвастаться овсом и сеном. Участок земли для посева овса он сам всегда тщательно обрабатывает, с любовью убирает и сено. И всё это для своих любимцев-коней… Отец подумает-подумает и решит, что Юхано прав: сена и овса, действительно, запасено чуть не на две зимы. И он перестаёт ворчать и в уединении просит у Бога счастья сыну.
Но у старика есть и ещё забота. Это двадцатидвухлетняя дочка Хильда. Давно бы ей пора замуж, а она отказывает женихам, и Давид знает, что делает она это только ради него. Давид Мартинен овдовел давно, и кто бы стал вести хозяйство, если бы Хильда покинула родительский дом? Всякий раз с каким-то особенно скорбным чувством Давид думает о судьбе дочери, и чем больше он об этом думает, тем большей нежностью проникается к девушке. Одно только обстоятельство не веселит старика: Хильда не особенно религиозна, редко посещает кирку и совсем не читает духовных книг. Книг у Хильды много, но всё это — светские книги. Имеет Хильда пристрастие и к газете, интересуется делами сейма и нередко говорит со своими друзьями о политике и о жизни трудящихся. Давид Мартинен иногда заглядывает в книги дочери, читает внимательно, а когда старческие глаза устанут, отложит книгу, вздохнёт и подумает:
«А всё правду пишут в этих книгах!.. Истинную правду!»
И только потом, после размышления о содержании светских книг, Давид вернётся к своим постоянным думам и скажет:
— А всё же без Бога не проживёшь ты, Хильда! Не проживёшь…
Девушка серьёзно посмотрит на отца и промолчит. Она избегает говорить с ним о Боге и о религии.
Когда Давид Мартинен узнал, что сын его пристрастился к картам, это его сильно опечалило. С нахмуренными бровями и сердитым выражением в глазах подошёл он к кругу играющих и резко сказал:
— Юхано, домой!..
Игравшие с удивлением посмотрели на старика, но никто из молодёжи не вздумал засмеяться. Давида Мартинена все уважают и любят. Без злобы посмотрел на отца и Юхано и сказал:
— Почему домой? Ещё рано… Лошади у меня убраны…
— Не делом ты занялся! — приподняв к небу руку, продолжал старик. — Карты, это — пагуба!.. Это преступление против церкви и Бога! Иди домой!
Сын не послушался. В эту ночь Давид Мартинен долго молился, прося Бога о просветлении ума Юхано. Когда вернулся Юхано, он с грустью посмотрел на него и сказал:
— Утянут эти карты тебя в бездну! И лошадей ты своих можешь проиграть!
