И я исполнил невзыскательное желание больного.
За вечерним чаем дядя также не появился. Василиса снесла ему в кабинет чай, масло с сыром и коньяк. Я слышал, как она уговаривала больного выпить «малинки», но тот отклонил это предложение.
Я сидел одиноко за чаем и, признаться, не рад был тишине нашего дома в этот вечер. Комнаты по-прежнему были ярко освещены, но теперь, пустынные и беззвучные, они казались ещё больше и неуютнее. И я сожалел, что на нашу мирную жизнь налетел этот беспокойный шквал неприятностей.
В гимназии у меня было человек пять близких товарищей, и отдыхами во время экзаменов мы пользовались вместе. По вечерам мы сходились, обыкновенно, в городском парке, забирались в уединённую аллею и нередко засиживались далеко заполночь. Все мы прекрасно были настроены, несмотря на зубрёжку: с весной природы начиналась и весна нашей жизни, после долгих лет школьного томления. Все мы уже считали себя студентами, проклиная прошлое, обсуждали будущее и намечали пути жизни.
Иногда мы уходили на берег реки. С шумом и криком спускались по узким тропинкам к воде, садились в лодку и пускались в плавание под мягкими лобзаниями тихого и благоуханного майского ветерка. Половина ночи проходила незаметно, и благодетельный сон до утра освежал утомлённые головы для работы предстоящего дня.
Весенние дни благотворно повлияли и на дядю: он повеселел и приободрился. И немудрено, что случилось так: весна того года была прямо необыкновенная весна!
Хорошо было и у нас в доме, особенно в тех комнатах, окна которых выходили в сад. А сад, окружавший дом с трёх сторон, был большой и тенистый, — и много моих юных мечтаний и дум баюкал он в своей покойной и тихой колыбели.
Любимым занятием дяди весною была работа в саду. Он собственными руками прочищал дорожки, посыпал их песком, подрезывал деревья и, вообще, большую часть дня проводил в саду; иногда и я принимал участие в занятиях дяди, что его всегда радовало. По вечерам дядя выходил на террасу, примыкавшую к столовой, и проводил там целые часы, внимая песням соловья. А он целые ночи оглашал сад своими дивными гимнами весны!..
Часто и я оставлял книги, садился на подоконник и безмолвно просиживал подолгу, забывая окружавшую меня действительность и всматриваясь в бездонное небо, усыпанное звёздами. Какие-то новые, неиспытанные чувства смущали мою душу, и глубоко в её тайниках прорастало зерно пробудившейся жизни, — и тлела в сердце искорка страсти, робко вспыхивая…
