— Что такое тут?.. Почему Нептун визжит? — заволновался прокурор.
— Не знаю, папочка… Вдруг почему-то завизжал да и побежал, — смущённо отвечал Женя.
— Ты его ударил?.. Сознайся, поганец!.. — со злобой в голосе выкрикивал прокурор и спешными шагами приближался к сыну.
— Ей-Богу, папочка, я не трогал…
— Врёшь… Поди сюда… Поди и ты, Кузька…
Кузька оказался плохим товарищем и при виде злобных глаз прокурора, обращённых к нему, и чувствуя боль в руке, сжатой прокурорскими пальцами, рассказал всё, как было.
Прокурор отобрал у сына колчан и лук и увёл провинившегося Женю в комнаты, где он и был поставлен в угол часа на полтора.
Когда после обеда Женя появился во дворе, он прежде всего отдул Кузьку. Бил кулаками кучерова сына прокурорский сын и в грудь, и по спине, и по голове. Наконец, размахнулся и ударил Кузьку по лицу так, что из его носа брызнула кровь.
Зная, что после каждого недоразумения с хозяйским сыном Кузьке попадёт ещё и от его отца, потерпевший удрал за каретник и здесь в одиночестве долго плакал и размазывал по лицу собственную кровь.
Часов в шесть вечера Женя Савичев и Лёша Снегирёв встретились на улице.
— Пойдём, — сказал Женя. — Я тебе что-то скажу…
Они преодолели изгородь Рыжаковского пустыря и остановились у канавы.
— Сходи за Холодильниковыми и за Страннолюбскими… Будем сегодня вешать Кузьку… Он — фискал!..
И Женя рассказал всю историю с поранением Нептуна.
— Конечно, повесим… Вот фискал проклятый!..
И Снегирёв побежал сзывать товарищей.
Ничего не подозревавший и забывший о своих дневных обидах, Кузька пришёл на пустырь после ужина на кухне.
Оба Холодильниковы, Савичев и Снегирёв играли в футбол и как только завидели «преступника», точно их передёрнула всех одна и та же невидимая сила: стали пересмеиваться да переглядываться. А когда Кузька вошёл в круг играющих, Снегирёв подбежал к нему сзади, обхватил его руками, крепко зажав грудь и руки провинившегося товарища.
— Ага, фискал, теперь мы с тобой расправимся… — без злобы в голосе сказал Снегирёв.
— Казнить его! — выкрикнул кто-то.
Кузька не смутился и не испугался и даже хохотал, раскрывая большой рот и сужая голубые глазки на веснушчатом лице.
Кузьку повели, а он думал: «Вот сейчас предстоит одна из обычных шуток. Господские дети за провинность заставят его проделать какую-нибудь смешную шутку, и он должен будет исполнить всё, что они прикажут. А после смешной шутки всё забудется, и он опять будет их равноправным товарищем».
