Враги продолжали прыгать вокруг друг друга. Оама, очевидно, намеревался истощить силы противника. Наконец ему удалось нанести Ухего страшную рану в левое плечо; кровь хлынула так сильно, что, казалось, вскоре ее не останется совсем в жилах. Но он как будто не обратил внимания на рану, только ярость его усилилась и заставила его забыть осторожность.
Я начал серьезно тревожиться об исходе поединка. Оама видел свое превосходство и предоставлял Ухего тратить силы.
— Что нам делать, Гарри, если наш друг будет побежден? — спросил я.
— Нужно попробовать бежать, иначе я очень боюсь, что нас отдадут победителям, — ответил он.
— Они убьют нас? — спросил я.
— Не убьют, если Оама не будет ранен, — ответил он, — они будут в таком восторге от своей победы, что оставят нас как трофеи. Но дело плохо.
Наши опасения еще усилились, когда Оаме удалось нанести Ухего удар по бедру. Он отпрыгнул назад с быстротой молнии, чтобы избегнуть ответного удара. Ухего, ослабленный ранами, порывисто бросился и потерял равновесие; прежде чем он успел подняться и занести дубину, Оама со страшной силой опустил оружие на его незащищенную голову, одним ударом расколол ее пополам, и наш чемпион упал на землю мертвым.
Спутники Оамы с громкими победными криками бросились вперед и, прежде чем мы с Гарри успели опомниться от ужаса, окружили нас. Отряд Ухего, увидя поражение своего вождя, убежал с быстротой испуганной серны. Оама удовольствовался победой и не стал преследовать врагов; вероятно, он предвидел, что Пеоуанг с остальными членами своего племени скоро появится, чтобы отомстить за смерть своего сына.
Нас перетащили через реку, и затем отряд пошел обратно к югу с пением победных песен.
Дикари шли не останавливаясь до своего селения. Навстречу им вышли толпы женщин, чтобы приветствовать их и посмотреть на нас. Я ожидал пытки и смерти. Но даже Оама смотрел на нас не свирепо; может быть, он был так рад, что одержал победу, что отнесся к нам добрее, чем сделал бы это в другом случае. Но все-таки мы стали невольниками, и я предполагал, что нам не удастся бежать.
— А я не отчаиваюсь, — сказал Гарри, когда мы обсуждали с ним этот вопрос. — Они не знают, что я понимаю их язык, а таким образом я могу узнать их намерения, и мы можем бежать, дождавшись удобного случая. Из того, что я понял, южная часть острова представляет из себя табу, так как принадлежала вождю, которого считали чем-то вроде святого. Он отправился в какую-то экспедицию, из которой не вернулся, вместе со своими подданными, и перед отъездом угрожал страшным проклятием всякому, кто займет его владения во время отсутствия. Поэтому нас и не трогали все время, так как Оама и его племя боялись занять эту территорию. Я надеюсь, что если нам удастся перебраться через реку, отделяющую эту местность, мы будем в безопасности.
