Оканчивая свою рѣчь, палачъ прерывалъ ее глотками пива и взрывами шумной веселости.
— Онъ убиваетъ и спитъ! — прошепталъ священникъ. — Несчастный!
— Какъ счастливъ этотъ бѣднякъ! — вскричалъ отшельникъ.
— Да, братъ отшельникъ, — согласился палачъ: — я такъ же бѣденъ, какъ и ты, но счастливѣе тебя. Право, ремесло хоть куда, если бы только завистники не уничтожали его выгодъ. Представьте себѣ, не знаю, какая то именитая свадьба внушила вновь назначенному Дронтгеймскому священнику мысль просить помилованія двѣнадцати осужденнымъ, которые принадлежатъ мнѣ?..
— Принадлежатъ тебѣ! — вскричалъ священникъ.
— Само собою разумѣется. Семеро должны быть высѣчены, двое заклеймены въ лѣвую щеку и трое повѣшены, а это составляетъ двѣнадцать… да двѣнадцать экю и тридцать аскалоновъ, которые я потеряю, если просьба увѣнчается успѣхомъ. Какъ вамъ нравится, господа, этотъ священникъ, распоряжающійся моимъ добромъ? Зовутъ этого проклятаго попа Афанасій Мюндеръ. О! Пусть только онъ попадетъ въ мои лапы!
Священникъ всталъ изъ за стола и спокойнымъ голосомъ произнесъ.
— Сынъ мой, я Афанасій Мюндеръ.
При этихъ словахъ глаза Оругикса гнѣвно сверкнули и онъ быстро вскочилъ съ своего мѣста. Разъяренный взглядъ его встрѣтился съ спокойнымъ, добродушнымъ взоромъ священннка, и онъ снова опустился на свое мѣсто медленно, молча и смущенно.
На минуту воцарилось молчаніе. Орденеръ, тоже поднявшійся изъ за стола, чтобы защитить священника, первый прервалъ его.
— Николь Оругиксъ, — сказлъ онъ: — вотъ тринадцать экю, которые вознаградятъ васъ за помилованныхъ преступниковъ…
— Увы! — прервалъ его священникъ: — кто знаетъ, удовлетворятъ ли мое ходатайство! Мнѣ необходимо поговорить съ сыномъ вице-короля, все зависитъ отъ брака его съ дочерью канцлера.
— Батюшка, — отвѣчалъ молодой человѣкъ твердымъ голосомъ: — я добьюсь этого. Орденеръ Гульденлью не приметъ обручальнаго кольца, прежде чѣмъ не будутъ разбиты оковы вашихъ узниковъ.
— Молодой чужестранецъ, что можете вы сдѣлать; но да услышитъ и да вознаградитъ васъ Создатель!
Между тѣмъ тринадцать экю Орденера дополнили эфектъ, производимый взоромъ священника. Николь вполнѣ успокоился, прежняя веселость вернулась къ нему.
— Послушайте, преподобный отецъ, вы славный малый и достойны исправлять должность священника въ капеллѣ Святаго Илларіона. Я совсѣмъ не думалъ того, что говорилъ про васъ. Вы идите прямо по своей дорогѣ и не ваша вина, если она перекрещивается съ моей. Но вотъ до кого я дѣйствительно добираюсь, это хранитель труповъ въ Дронтгеймѣ, старый колдунъ, смотритель Спладгеста… Какъ бишь его зовутъ-то? Спіагудри?.. Спіагудри?.. Скажите мнѣ, мой древній ученый, вавилонская башня знанія, вамъ вѣдь все извѣстно, не поможете ли вы мнѣ вспомнить имя этого колдуна, вашего собрата? Вы должны были встрѣчаться съ нимъ на шабашахъ, гарцуя верхомъ на помелѣ.
