— Святители! — застоналъ старикъ: — куда это мы попали.
Молодой человѣкъ хладнокровно продолжалъ свой осмотръ.
— Вотъ свертокъ веревокъ, вотъ горны и котлы; эта часть стѣны увѣшана щипцами и ножами; вотъ кожаные кнуты съ стальными наконечниками, топоръ, дубина…
— Это адская кладовая! — перебилъ старикъ, перепуганный этимъ страшнымъ перечисленіемъ.
— А вотъ, — продолжалъ молодой человѣкъ: — мѣдные насосы, колеса съ бронзовыми зубцами, ящикъ съ большими гвоздями, домкратъ… Дѣйствительно, зловѣщая обстановка. Я раскаиваюсь, старикъ, что ты попалъ сюда изъ-за моей неосторожности.
— Теперь ужъ поздно раскаиваться.
Старикъ помертвѣлъ отъ страха.
— Не пугайся; что за бѣда, гдѣ ты, когда я съ тобою.
— Хороша защита! — пробормоталъ старикъ, въ которомъ сильнѣйшій страхъ превозмогъ боязнь и уваженіе къ его молодому спутнику: — Сабля въ тридцать дюймовъ противъ висѣлицы въ тридцать локтей.
Старуха возвратилась и, взявъ ночникъ, сдѣлала путникамъ знакъ слѣдовать за нею. Они съ трудомъ поднимались по узкой, полуразвалившейся лѣстницѣ, вдѣланной въ толщѣ башенной стѣны. У каждой бойницы, порывъ вѣтра и дождя угрожалъ потушить колеблющееся пламя ночника, который старуха прикрывала своими длинными прозрачными руками. Не разъ споткнувшись на камни, которые катились подъ ихъ ногами и въ тревожномъ воображеніи старика рисовались человѣческими костями, разбросанными по ступенямъ, достигли они перваго этажа зданія, круглой комнаты, похожей на нижнее помѣщеніе.
Посрединѣ комнаты топился очагъ, дымъ котораго, улетая въ отверстіе, продѣланное въ потолкѣ, не портилъ слишкомъ замѣтно воздуха. Пламя его, сливающееся съ пламенемъ желѣзнаго ночника, и было примѣчено путниками на дорогѣ. Кусокъ еще сыраго мяса жарился на вертелѣ предъ огнемъ очага.
— На этомъ гнусномъ очагѣ, проговорилъ старикъ, съ ужасомъ обращаясь къ своему спутнику: — на угольяхъ истиннаго креста сожжены были члены мученицы.
Столъ топорной работы находился невдалекѣ отъ очага. Старуха пригласила путниковъ сѣсть за него.
— Чужестранцы, — сказала она, ставя передъ ними ночникъ: — ужинъ скоро будетъ готовъ, а мой мужъ навѣрно торопится домой, чтобы не повстрѣчаться съ полуночнымъ духомъ, проходя мимо проклятой башни.
Орденеръ — читатель безъ сомнѣнія узналъ его и его проводника Бенигнуса Спіагудри — могъ на свободѣ разсмотрѣть странный костюмъ своего спутника, который, опасаясь быть узнаннымъ и арестованнымъ, изощрилъ на немъ все богатство своей фантазіи. Несчастный бѣглый смотритель Спладгеста перемѣнилъ свою одежду изъ оленьей кожи на полный черный костюмъ, оставленный нѣкогда въ Спладгестѣ знаменитымъ дронтгеймскимъ грамматикомъ, утопившемся съ горя, что не могъ добиться почему Jupiter имѣетъ въ родительномъ падежѣ Jоѵіs. Его орѣшниковыя башмаки смѣнились ботфортами почталіона, раздавленнаго лошадьми, въ которыхъ его тонкія ноги помѣщались такъ свободно, что онъ не могъ бы ступить шагу, если бы не набилъ ихъ сѣномъ. Огромный парикъ молодаго французскаго путешественника, убитаго грабителями у Дронтгеймскихъ воротъ, покрывалъ его плѣшивую голову и разстилался по его узкимъ и неравнымъ плечамъ. Одинъ изъ глазъ залѣпленъ былъ пластыремъ, а благодаря банкѣ румянъ, найденной имъ въ карманѣ старой дѣвы, умершей отъ любви, его блѣдныя впалыя щеки покрылись необычайнымъ румянцемъ, распространившимся отъ дождя до самаго подбородка.
