— Орденеръ, — сказалъ онъ, покачавъ головой: — мнѣ надо быть умнѣе, такъ какъ я наглупилъ. Право, я выжилъ изъ ума отъ старости! Орденеръ! Узникъ имѣетъ дочь…
— О! Генералъ, — перебилъ молодой человѣкъ: — я хотѣлъ поговорить съ вами о ней. Батюшка, я прошу вашего покровительства этой безпомощной, притѣсняемой дѣвушкѣ.
— Дѣйствительно, — серьезно замѣтилъ губернаторъ: — твои просьбы пылки.
Орденеръ нѣсколько опомнился.
— О! Развѣ можетъ быть иначе, когда просишь за злополучную узницу, которую хотятъ лишить жизни и, что еще дороже жизни, чести?..
— Жизни! Чести! Но вѣдь я губернаторъ города, а между тѣмъ пребываю въ невѣдѣніи объ этихъ ужасахъ. Объясни, что ты хочешь сказать.
— Дорогой батюшка, жизнь узника и его дочери беззащитна, ей угрожаетъ адскій заговоръ…
— Но это очень важно; есть у тебя доказательства?
— Старшій сынъ могущественнаго рода находится теперь въ Мункгольмѣ, чтобы обольстить графиню Этель… Онъ самъ признался въ этомъ.
Генералъ попятился.
— Боже мой, бѣдная, злополучная дѣвушка! Орденеръ! Этель и Шумахеръ подъ моимъ покровительствомъ. Кто этотъ презрѣнный, какой это родъ?
Орденеръ приблизился къ генералу и сжалъ ему руку.
— Родъ Алефельдовъ.
— Алефельдовъ! — повторилъ старый губернаторъ. — Да, сомнѣнія быть не можетъ, поручикъ Фредерикъ находится теперь въ Мункгольмѣ. Дорогой Орденеръ, и тебя хотятъ породнить съ этой семьей. Я понимаю твое отвращеніе, дорогой Орденеръ.
Скрестивъ руки, старикъ оставался нѣсколько минутъ въ задумчивости, затѣмъ, подойдя къ Орденеру, онъ прижалъ его къ своей груди.
— Молодой человѣкъ, ты можешь ѣхать; тѣ, которымъ ты покровительствуешь, не останутся беззащитны въ твое отсутствіе; я замѣню тебя. Да, поѣзжай, я одобряю всѣ твои поступки. Эта адская графиня Алефельдъ теперь здѣсь, можетъ быть ты знаешь объ этомъ?
— Высокородная графиня Алефельдъ, — доложилъ слуга, растворяя дверь.
Услышавъ это имя, Орденеръ машинально отступилъ въ глубину комнаты, и графиня не примѣтивъ его присутствія, вскричала:
— Генералъ, вашъ воспитанникъ издѣвается надъ вами. Онъ совсѣмъ не былъ въ Мункгольмѣ.
— Неужели! — сказалъ генералъ.
— Ахъ, Боже мой! Мой сынъ Фредерикъ только что вышелъ изъ дворца; онъ былъ вчера на дежурствѣ въ башнѣ и не видѣлъ никого.
— Неужели, графиня? — повторилъ генералъ.
— Такъ что, генералъ, вамъ нечего ждать вашего Орденера, — продолжала графиня съ торжествующимъ видомъ.
Губернаторъ оставался серьезенъ и холоденъ.
— Я дѣйствительно не жду его болѣе, графиня.
