— Тише, милостивый государь! Какъ вы спокойно произносите подобное имя! Вы не знаете… Боже мой, слышите вы!
Съ этими словами Спіагудри приблизился къ Орденеру, который дѣйствительно услыхалъ крикъ, похожій на ревъ. Подобный же ревъ, какъ помнитъ читатель, страшно напугалъ трусливаго смотрителя Спладгеста въ тотъ бурный вечеръ, когда онъ бѣжалъ изъ Дронтгейма.
— Слышали вы? — пробормоталъ Спіагудри, задыхаясь отъ ужаса.
— Конечно, — отвѣтилъ Орденеръ: — и не понимаю, чего ты дрожишь. Это ревъ дикаго звѣря, быть можетъ просто крикъ одной изъ тѣхъ рысей, о которыхъ ты только что упоминалъ. Неужели ты разсчитывалъ пройти въ эту пору въ подобной мѣстности, не будучи извѣщенъ ничѣмъ о присутствіи хозяевъ, которыхъ мы потревожили? Повѣрь мнѣ, старина, они больше перепугались, чѣмъ ты.
Спіагудри нѣсколько успокоился, видя спокойствіе своего молодаго спутника.
— Ну; дай то Богъ, чтобы и на этотъ разъ вы были правы. Однако крикъ этого звѣря ужасно походитъ на голосъ… Извините меня, милостивый государь, но право не въ добрый часъ надумались вы взбираться къ замку Вермунда. Я боюсь, что бы надъ нами не стряслась какая бѣда на Ястребиной шеи.
— Не бойся ничего, пока ты со мною, — отвѣтилъ Орденеръ.
— О! Васъ то ничѣмъ не проймешь; но, милостивый государь, одинъ лишь блаженный Павелъ могъ безнаказанно брать змѣю въ руки. Вы не обратили вниманія, когда мы стали взбираться на эту проклятую тропинку, что по ней повидимому недавно кто то прошелъ, такъ что помятая трава не успѣла еще расправиться.
— Признаюсь, все это нисколько меня не интересуетъ, и мое душевное спокойствіе ничуть не зависитъ отъ того, помяты стебли травы, или нѣтъ. Но вотъ, мы сейчасъ выйдемъ изъ кустарника, не будемъ слышать ни шаговъ, ни криковъ звѣрей; я совѣтую тебѣ, мой храбрый проводникъ, не собраться съ мужествомъ, нѣтъ, а собраться съ силами, такъ какъ высѣченная въ скалѣ тропинка будетъ, пожалуй, потруднѣе пройденной.
— Да, но не отъ крутизны, милостивый государь, такъ какъ ученый путешественникъ Суксонъ разсказываетъ, что она часто загромождена бываетъ обломками скалъ, или тяжелыми камнями, которые не своротишь и черезъ которыя не такъ то легко перелѣзть. Между прочимъ, недалеко отъ Малаерскаго подземнаго выхода, къ которому мы приближаемся, находится громадная трехугольная глыба гранита, на которую давно уже сильно хотѣлось мнѣ взглянуть. Шоннингъ утверждаетъ, что видѣлъ на немъ три первобытныхъ руническихъ письменныхъ знака…
