Однако они демонстративно проигнорировали Лорен с ее брошюрами, которые она попыталась им всучить. Даже не взглянули в ее сторону. Словно она была человеком-невидимкой. И хотя я и сам не особо люблю вступать в разговоры с религиозными людьми, мне вдруг стало жутко обидно за Лорен, потому что у нее в глазах появилось выражение такого отчаяния, будто она просила протянуть ей руку помощи. Похоже, она оставалась невидимой для большинства сошедших с поезда пассажиров, единственным желанием которых было поскорее попасть домой после трудного дня – вот это я знал наверняка.
Я хочу сказать, некоторые уже верят в одного из имеющихся в наличии богов и поэтому не нуждаются в брошюре, а некоторые вообще не способны повестись на подобные штуки. И, между нами, людям не слишком-то нравится, когда их беспокоят по дороге на работу или с работы.
– А где ты учишься? – поинтересовался я в надежде сменить тему.
– Я получаю домашнее образование.
– Значит, тебя учит мама?
– И папа. Да.
Она продолжала заглядывать в лица прохожих и больше не обращала на меня внимания, что, по-моему, было несколько странным, поскольку я оказался единственным, кто взял ее брошюру. Вы, наверное, решили, будто она просто сосредоточилась на том, чтобы завоевать меня, да? Она была классической роковой женщиной – решительной, роскошной, словом, настоящей дамой.
– Почему? – спросил я.
– Что почему?
– Почему ты учишься дома?
– Родители хотят дать мне христианское образование.
– А что это такое? – спросил я сугубо ради поддержания разговора.
– Образование, основанное на Библии.
– Э-э-э…
– Иисус любит вас, – сказала она какому-то старикашке, так же как и остальные, проигнорировавшему ее брошюру.
– А если я это прочту, – начал я, помахав листочками, которые она мне дала, – мы сможем потом все обсудить?
Она повернулась ко мне, и я увидел, что у нее загорелись глаза.
– Ты серьезно? Ты действительно это прочтешь и подумаешь над тем, чтобы посвятить себя Иисусу Христу?
– Конечно, – ответил я и рассмеялся.
Должно быть, я первый человек, кто вообще согласился прочесть ее трактат. Она вела себя точно взволнованная маленькая девочка, хотя, наверное, была примерно моих лет, и все же казалась гораздо моложе, не такой испорченной, что ли: типа, могла позволить себе открытое проявление радости и не скрывать от посторонних своих эмоций. И пусть даже она была реально помешана на своем Иисусе, мне все равно нравилось, что ее хоть что-то в этой жизни искренне волновало.
