Я вернулась домой в очень плохом настроении. Мама спросила, приготовила ли я на завтра уроки, и я ответила, что приготовила, хотя я не сделала домашнего задания по физике. Но мне не хотелось готовить сейчас домашнее задание, и я решила, что спишу его завтра в школе у Сережи.
Как только я вошла в комнату, я сразу поняла, что человек, которого ждала мама, не пришел: на столе в стеклянной вазе остались яблоки, груши и виноград, так же красиво уложенные, как и перед моим уходом, — мама очень красиво умеет складывать фрукты, ни в одной витрине они не лежат так естественно и небрежно.
Мама читала книжку, которую я уже давно прочла, — «Консуэло» — и прислушивалась к двери, а я взяла старый номер журнала «Юность», и мы обе сидели и читали. В половине десятого мама сняла свой шерстяной костюм и надела домашнее платье из черного вельвета. Есть у нее такое платье, оно длинное и немодное, но маме в нем лучше всего, она в нем похожа на герцогиню.
— Ну, иди умойся и ложись спать, — сказала мама. — Почисть как следует зубы.
Я, как всегда перед сном, умылась под тепленьким душем и почистила зубы и пошла спать с тяжелым, гнетущим чувством, которое, как я понимаю, может толкнуть человека на самый неожиданный поступок — даже на пьянство, даже на предательство, с чувством, что все в этом мире бессмысленно и бессвязно.
Мне приснились странные стихи:
Дождь с отчаяньем бьет кулаками в окно
Так бывает весной.
Люди тихо встают, друг на друга глядят
И уходят под грохот дождя…
Мне часто снятся стихи, но я их обычно не запоминаю, а сегодня запомнила, потому что проснулась от звонка в дверь. Я подумала, что уже утро, но не открыла глаза, а стала повторять про себя приснившиеся мне стихи, пока не выучила.
Я услышала в передней мужской голос:
— Извини, что так поздно. Не смог раньше выбраться… И мама в ответ:
— Ничего, я думала, что ты уже не придешь. И оделась по-домашнему. Пойдем в комнату. Только разговаривать нам придется тихонько: Оля спит.
— Так рано? — спросил уже в комнате грубым шепотом мужской голос.
— Половина одиннадцатого. Она в первой смене.
— В шестом классе?
— Нет, в седьмом. Садись, пожалуйста.
— А где твой муж?
— Он сегодня дежурит. В редакции.
— Жалко. Значит, я с ним не встречусь. Завтра я улетаю. А хотелось бы с ним познакомиться. Посмотреть, на кого ты меня променяла.
— Ты до сих пор летаешь? — спросила мама. Они оба перешли с шепота на обычный разговор. — Нет. Теперь я пассажиром.
Я лежала, закрыв глаза и зажав сложенные ладони между коленок, как во сне, и не знала, снится ли мне этот разговор или он происходит на самом деле. Но когда мужской голос сказал: «И так далее, и так далее», я поняла, что приехал мой отец. У меня нет к нему никаких родственных чувств, и папой я называю Николая Ивановича, которого очень люблю и который для меня очень хороший папа, но все-таки мне было интересно, какой он, мой отец, похож ли он на меня, почему он нас оставил.
