— Я подумаю, — важно сообщил Энке и полез чесать живот.
Колодец в пустыне — это сказка, нашептанная горячечным воображением. Поднял голову, увидел раскаленное марево, стряхнул песок с одежды и понял, что пора идти. А сказка останется тут. Ее не унести в дырявом хурджине, ее не удержать в шершавых ладонях. Либо оставайся возле колодца навечно.
Они отправились в путь на третью ночь. Вараны поняли, что обречены и дружно покинули прилегающую к колодцу территорию. Вечером Энке удалось поймать только трех худосочных ящериц. Ими и поужинали.
Оставаться тут дольше не имело смысла. За Лексом могли прийти только враги, за Энке — вообще никто.
Когда багровое светило начало сплющиваться о горизонт, Манус Аспер вылез из-под камня, в тени которого спасался весь день, и скомандовал поход. Как раз перед этим произошел нырок Энке в лампу. Джин всосался в нее, свившись в прозрачный жгут, а через некоторое время таким же манером вылетал обратно. Минут пять он не двигался и не откликался, бессмысленно блуждая взглядом.
— Что это с тобой было, уважаемый джинн? — спросил Лекс без всякой задней мысли.
— Ничего, — буркнул Энке и ушел.
Вернулся он со старой сумкой в руках, перевернул торбу и вытряхнул содержимое. На песок полетели осколки, черепки, какая-то труха, увесисто шмякнулся кошель, выпала книга.
— Твой хозяин был ученым? — спросил Лекс, поднимая небольшую инкунабулу, сшитую из листочков очень тонко выделанной телячьей кожи.
— Он был вором. Все это, включая лампу, он украл.
— Значит, прежний хозяин был ученым?
— Ростовщиком.
— А позапрежний?
— Что ты ко мне привязался!? Думаешь, если книга, так ее кто-нибудь читал? Это же товар — купить, променять, украсть.
— А ты сам-то читать умеешь? — не отставал Лекс.
Его распирало. Шутка ли: получить в свое полное распоряжение джинна, пусть склочного, зато настоящего!
— Откуда ты взялся на мою голову! — заорал Энке. — Вопросы он спрашивает! Вставай, пошли, расселся!
До следующего колодца Лекс таки доехал. Джинн хоть и не умел летать, по пустыне передвигался очень быстро. Промучившись некоторое время с новым хозяином, Энке, без лишних разговоров вскинул его себе на загривок и побежал.
Замелькали барханы, в ушах засвистел ветер, тело джина нагрелось, Лекс перестал мерзнуть. Он только изредка корректировал направление. От скорости слезились глаза.
Разговаривать набегу джинн категорически отказался, а когда встали на привал, сослался на усталость, холод, голод, жажду, общее недомогание и общее неудовольствие. Лексу пришлось от него отстать.
