Маг понял, что его, как тут говорят, сфоткали.
Будь это обычный плёночный аппарат, Асканий бы сумел засветить плёнку. Но выводить из строя здешние сотовые телефоны силой магической мысли он ещё не умел: до сих пор в этом не было надобности.
– Ну, зачем вы так, – вразумляюще запротестовал он. – Я разве похож на преступника?
– На кого вы похожи, разберётся начальство. Или даже милиция, – грубо буркнул охранник. – У них картотека богатая… Маньяки там всякие, террористы, аферисты…
– Я… буду жаловаться! – взбеленился оскорбленный Асканий.
– Да ради бога! – равнодушно ответил охранник. – Я на личности не перехожу и должностных инструкций не нарушаю.
Асканий пристально уставился на него, прибегнув к магии властного устрашения. Варвар для усугубления воздействия басовито, но негромко зарычал.
Не подействовало.
– И чё, в гляделки будем играть? Или собачку науськивать? – фыркнул непрошибаемый «чоп». – Шли бы отсюдова, гражданин, а то в самом деле наряд вызову…
Великий маг молча повернулся, потянул за поводок Варвара и побрел к приоткрытой калитке.
«Псих какой-то», – подумал охранник.
Нормальный родитель, вздумавший записать ребенка в эту школу, должен был бы почесаться в апреле месяце. А богатеи, пристраивающие сюда своих отпрысков за шальные деньги, договариваются с директрисой в сугубо частном порядке.
И вообще: только клинический недоумок не заметил бы, что школа – пустая.
Экзамен у девятиклассников – завтра.
Имеют люди право полдня отходнуть или нет?!..
«Ладно, на этой стороне улицы есть ещё две школы, на другой – ещё две, рядом с парком – одна, впрочем, там я был… На бульваре, мне говорили, в пешей близости как минимум три – налево, направо и посередине… Тьфу, да сколько же тут детей?! И зачем обязательно всех учить? Вот в Мидонии даже в столице всего три школы: для благородных отроков, для благородных девиц и общая – для богатых простолюдинов»…
Так рассуждал маг Асканий, бредя по улице в сторону очередного здания с невысоким заборчиком и охранником у стеклянных дверей.
Варвар плёлся рядом, высунув от жары рыхловатый язык – серорозовый в белых пятнах.
Прохожие косились и оглядывались на матёрого зверя: кто с жалостью – «Бедный, как ему тяжело в этой шубе!», кто с опаской – «Ой, гляди, пена капает – а вдруг бешеный?», кто с возмущением – «В наморднике надо с такими гулять!»…
Может, превратить его в человека?
Но для этого нужно вернуться в зелёный фургон и потерять драгоценное время…
