– Щаз-з! Я еще знаю, как по-английски Баба-яга.
– Я тоже, – сказал папа.
И я бы так же похвалился. Баба-яга, она и в Англии Баба-яга.
– А царь по-ихнему «тсар», – щедро делился Алешка своими познаниями.
– А Иван-Царевич, – сказал папа, – по-английски «тсаревич Иван». А еще есть Змей Горыныч.
– Точно! – обрадованно польстил Алешка. – Горинич!
– А Василиса, – вставила свое слово и мама, – по-ихнему вообще «Василиса».
– Ну вы даете! Так я беру фонарик?
– Бери, Змей Горинич, – отмахнулся папа. – Только скажи: как по-английски поет русский петух?
– Это мы еще не проходили. Сейчас посмотрим. Пошли, Дим.
И он в самом деле, полистав на чердаке книгу сказок, просунул голову в люк и прокричал русским петухом с английским акцентом:
– Кок-э-дудль-ду!
– Он заболел? – спросил папа маму испуганным голосом. – Или я?
– Оба хороши, – сказала мама. – И я с вами. Боу-воу!
Два дня и две ночи мы вели наблюдение за домом деда Строганова. Ничего нового мы не заметили. Каждый вечер, когда гасло солнце и загорались звезды, дед что-нибудь обязательно носил в сарай. Алешка, не отрываясь от бинокля, сообщал мне:
– Он пошел, Дим. Несет кастрюлю двумя руками; сверху на кастрюле сковорода с крышкой. Под мышкой что-то торчит. Термос! Дим, ни поросенков, ни козлов термосами не кормят… Назад поплелся. Кастрюльку боком несет – пустая. Кто-то из нее что-то сожрал. Жалко, он дверь в сарай все время запирает. Подсмотреть бы.
– А как же! – Мне все это уже наскучило. – Он там коней златогривых прячет. От Конька-горбунка.
– А может, какого-нибудь козла, – серьезно предположил Алешка. – Мне этот дед все больше и больше нравится. Мне кажется, Дим, он много чего знает.
– Но мало чего скажет, – буркнул я.
– Боу-воу! Еще посмотрим. Дим! Он сарай не запер. Пошли!
– Коней златогривых красть?
– Козла посмотреть!
Ну, скажите, мне это надо? Но тем не менее я вылез из-под теплого одеяла и спустился вслед за Алешкой.
Нас охватила ночная прохлада, полная росы и свежести. Мы подбирались короткими перебежками к усадьбе деда Строганова.
Ночь была безлунная. Точнее, луна на небе где-то была, но пряталась за облаками. Вдали, наверное, в Пеньках, перелаивались от скуки или от страха бессонные собаки. Вдобавок загулял ветерок, зашелестел заморосивший дождик. Самая подходящая ночь, чтобы посмотреть в чужом сарае на какого-то козла. Которого зачем-то кормит дед Строганов термосами и кастрюльками.
Мы «шепотом» прошли мимо дачи тети Зины. Вдоль настоящего плетня. Этот плетень сплел ей дед Сороко из Пеньков, на старинный украинский манер. Тетя Зина надела на колья глиняные горшки и говорила, что она создала вокруг себя «элемент моей исторической родины – цветущей Украйны». И часто по вечерам Алешка, не отрываясь от бинокля, сообщал:
