Как скажешь.
Мужчина, неожиданно рассмеялся.
— Твоя сила не сможет причинить мне вреда. Не стоит даже пробовать, только время потратишь. Осколок дара Пресветлой матери не ранит её слугу. Это не угрозы, всего лишь условия сделки. Сейчас этот мир твой. И не важно, сделаешь ты что‑либо с подаренными тебе живыми игрушками или нет: всё равно в назначенное время ты станешь слугой Алевтины.
— Хорошо, говори.
— Всё просто. Мне приказано наблюдать за тобой и направлять, если потребуется. Объяснить твои будущие обязанности, рассказать про жизнь творцов и обычаи. И да, самое главное…
Девеан выступил из тени. Странные, двуцветные глаза — черные с желтым ободком, волосы до плеч, с бордовым отсветом, узкая линия губ. Усталость, как печать на лице.
— Главное… мне приказано научить тебя контролировать это бездушие, чтобы твоя сила — всемогущество — не превратила тебя в очередного безумного Убийцу. И контроль может быть только один — новые чувства и ощущения. Заманчиво? Я помогу тебе найти смысл.
Я не ответил. Бездна улыбалась, словно это её, а не меня надзиратель пытался соблазнить желанным плодом знаний.
— Пойдём, я провожу тебя до дома, и завтра приду с самого утра. Пойдём, Сергей…
В голове у меня медленно, словно под неслышимую музыку, всплывали последние строчки той самой песни…
Всемогущество мне, как проклятье дано.
Как же жить на земле, если мне всё равно?
Если память солжет, если правда горчит,
Кто, скажи мне, поймет? Кто, скажи мне, простит?
Равнодушно смотря в этот мир без границ,
Вдруг увидеть себя в равнодушие лиц.
И узреть в пустоте лишь две чаши весов…
Как мне жить в темноте без основы основ?
Два крыла за спиной, а внутри пустота.
Я живу? Я живой? Без души? Тишина…
Смертным потом и слезами
достаются наши крохи
утешенья.
Но всегда приходят сами,
и до гроба с ними вздохи
и лишенья…
Хорхе Манрике
Я проснулся среди ночи в липком холодном поту и, рывком сев на постели, судорожно вздохнул. Меня била крупная дрожь. Снова бред. С трудом продираясь через вязкую пелену, которая вновь заволокла моё сознание, я пытался вспомнить сон — очередное видение. Пока ассоциация была только одна — сон был до тошноты омерзителен. Обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Но разум ускользал, казалось, невозможно найти опору в склизком мареве. Боль стучала в висках, наполняя рот густой кровью, я сплюнул на пол красные сгустки. Всё тело ломило, каждый вздох отзывался резкой болью. А разум все быстрее исчезал в тумане безумия.
