* * *
Тот, кто сказал, что сначала был свет — дурак. Сначала была боль. Не знаю, как одновременно можно вообще не ощущать своего тела, и в тоже время испытывать адскую дробящую боль, но в этот момент я ассоциировал себя именно так. Хуже всего стало, когда до сознания всё‑таки добралось понимание этого.
Я не чувствую тела.
Одна эта фраза перенесла меня в крошечную холодную камеру, навалилась памятью и отчаяньем. Я дернулся, понимая, что окончательно сойду с ума, если мне придётся перенести это ещё раз, пусть только по памяти. Что‑то хрустнуло — я не смог опереться на вывернутую из сустава руку. Голова завались на бок, словно у мёртвой курицы. Глаза закрывала мутная плёнка, а всё лицо было в липкой крови.
— Лежи, идиот! — прошелестело рядом, и сильные ладони попытались придавить меня к асфальту. Сопротивляться не удалось: теперь хрустнуло в пояснице, и только что обретённые ощущения отключились — ног я больше не чувствовал.
— Зачем? Ты ведь собиралась меня убить, — хорошо хоть зубы каким‑то невероятным образом остались на своих местах. Бездна была рядом, и снова, как и в прошлой жизни, пыталась восстановить меня, выправляя тело.
Над ухом раздалось шипение. Честно, в тот момент мне совершенно искренне захотелось расхохотаться.
— Нет! Почему ты не остановился? — Бездна дотронулась ладонью до моих век, стёрла с лица уже начавшую сворачиваться кровь. — Тебе бы все равно не дали умереть. Ты ещё не понял, что творцы так просто не расстаются с игрушками, даже если они больше не принадлежат им?
— Ради того, что я смог ощутить, падая — можно вытерпеть очень многое. К тому же, ты сама меня отпустила… — я убрал с лица растрепавшиеся волосы и оттолкнул Бездну, которая крутилась вокруг меня как лиса около курятника. — Мне не нужна твоя помощь, так заживёт.
Сил не было, но способность к регенерации осталась.
Вставал я долго: сломанный позвоночник даже для меня серьёзное повреждение, а кроме него было переломано и вывихнуто все, что только можно было переломать и вывихнуть. Бездна, оскорблённая таким поведением, устроилась на лавочке и наблюдала за моими потугами. Для начала я зарастил позвонки — криво, конечно, но для начала сойдет. Потом настала очередь ног: на правой кость сломалась так неудачно, что пропорола и кожу, и джинсы.
Выглядело это отвратительно.
Мимо проходили люди, но в мою сторону никто даже не думал смотреть, словно я был пустым местом. Пустым… да. Окончательно мои подозрения подтвердились, когда из подъезда вышла полная дама с крошечной собачкой на руках. Брезгливо оглядела двор, мазнула по мне взглядом как по детали обстановки и направилась к своей машине. При этом даже поскользнулась на луже моей крови, но лишь удивленно осмотрелась вокруг, словно надеялась увидеть шкурку от банана.
