Колени жгут сухая земля и впившиеся в кожу камни, солнце раскалилось и немилосердно палит непокрытую голову. Он плачет, обхватив руками застывшее в скрюченной позе и уже холодное мертвое тело Рулка. Надсмотрщики ругаются, поминая эффов, мать Рохо, проклиная его самого и требуя от Сибо и Майшаса оттащить труп на пустырь. Но рабы не смеют тревожить Рохо в горе.
Инал нежно берет его за плечи:
– Пойдем, Рохо, пойдем… Он умер.
«Я не останусь здесь! Я не могу остаться здесь… Мне нужно бежать… Мне нужно уйти отсюда!»
Вирд вновь чувствовал свое тело, оно болело и дрожало, невидимые иглы впивались в виски, и образы, образы прошлого, настоящего, существующего и несуществующего, метались в его разуме, как языки пламени в костре.
Вирд сидит на коленях у мамы. Она улыбается; у нее добрая улыбка, теплые руки, через плечо перекинута толстая темная коса. У висков волосы вьются, и похожие на пружинки локоны закрывают уши. В ушах длинные сережки с сияющими мягким светом синими камнями.
– Ты закончил? – нежно спрашивает мама у отца, склонившегося над рабочим столом. Он озабочен чем-то и хмурится. Улыбка покидает губы мамы, и складка пролегает меж ее бровей. Вирду не нравится это, он тянется, чтобы расправить складку.
Наконец отец, улыбаясь, встает и подходит к ним, и хмурое выражение исчезает с маминого лица.
Вирд счастлив.
Он победил эффа… Или это только приснилось ему. Он очень болен. Лихорадка одолела. Наверное, перегрелся на солнце, убегая. Наверное, все привиделось… Эфф, покорившийся и не тронувший его. Ошейник, снятый с живого зверя… Все привиделось… Это из-за болезни. Сейчас тварь за ним придет. А он не сможет даже взглянуть на нее. Он так болен…
Все перемешалось. Вирд бредил. Образы мелькали с неистовой быстротой. Один сменялся другим. И Вирд уже не знал, где ложь, а где правда. Где прошлое, где настоящее, а где то, чего еще не было.
Теплая, пропитывающая все его существо любовь мамы и отца. Их лица, их привычные жесты. Комнаты его дома, где он провел детство.
Гнетущий страх, обиды и утраты в рабских бараках. Голоса и смех его друзей-рабов. И их крики боли… их плач. Голова Тшагаса в руках смотрителя эффов. Исполосованная спина Ого. Плачущая Михи. Истерзанный Марз. Мертвый Рулк…
Визг побежденного зверя. Торжество силы и осознание победы. Ошейник эффа в руках. Промелькнувшая в глазах чудовища благодарность.
Сияющий престол. Скипетр в руках Вирда. Он никогда раньше не слышал этого слова, но знал его значение и знал то, что этот синий прозрачный скипетр со светящимися, вырезанными на нем символами означает сосредоточение невиданной власти и силы.
