Нет, он не станет ранить ее. Он использует эти отношения так, как только сможет, чтобы добиться своего от Иллиандры; но здесь, сейчас, в полумраке этой ночи он будет бережен и заботлив.
Несколько долгих мгновений он внимательно удерживал ее взгляд, ожидая, пока она свыкнется с близостью его полуобнаженного тела, прижимавшего ее к твердой стене, с давлением его стальных мускулов против ее нежной груди и беззащитно распахнутых бедер; потом вновь склонился ближе и принялся бережно ласкать ее, накрывая мягкими губами ее шею. Диадра обвила руками его плечи, отвечая ему робко, неумело.
И в глубине этой странной ночи, впервые среди их бесконечной череды, безыскусность и невинность девушки в его объятиях внезапно не вызывала в нем привычной насмешки и пренебрежения. В эту ночь он хотел чего-то большего — не опытных ласк и не красивого тела, не мимолетного наслаждения, о котором он забудет, как о тысяче других. И поддаваясь странному стремлению оберегать ее, всем существом сознавая ее доверие, чистоту и невинность, он со смятением начинал понимать — хоть пока и не желая до конца признаваться себе в этом — что впервые за множество покрытых сумраком лет он оказался близок с женщиной оттого, что в это самое мгновение он хотел быть именно с ней.
Глава 7. Белые лилии, алые реки
Бал закончился далеко за полночь. Иллиандра давно заметила, что Диадра исчезла, так же, как и Терлизан, и мрачные подозрения заставляли ее сердце сжиматься от бессильного отчаяния.
Как же это случилось?.. Как могла Диадра так ошибаться, так слепо и добровольно отдаваться в руки этому безумному, бесчестному, бессердечному подонку? Как могла позволить ему касаться себя, после всего, что он делал, закрывая глаза на то, что он по-прежнему охотился за ее сестрой?..
Иллиандра не могла и не хотела этого понять.
Диадра не только совершала ошибку, способную причинить ей новую боль. Она сознательно и равнодушно отдавала себя врагу. Она предавала свою сестру, и короля, и все королевство.
Плоидис возник рядом, отрывая Иллиандру от ее мыслей, и подал ей руку, чтобы проводить в покои. Иллиандра бесстрастно накрыла его локоть своим и последовала за королем к резным дверям, машинально кивая гостям согласно положенной церемонии.
Створки закрылись за ними, оставляя их в пустынном полумраке коридора, и Иллиандра убрала руку, не бросая взгляда на Плоидиса. Они следовали к покоям в молчании, которое с каждым шагом заставляло Иллиандру все сильнее закипать внутри. Он мог бы сказать что-нибудь. Он должен был знать, что вся эта сцена в ложе задела ее. Но он молчал с невозмутимой гордостью, присущей королю.
