Диадра горько вздохнула.
Она была одна. Она так устала от этого, так запуталась; она бы так хотела сейчас, чтобы рядом был лишь тот единственный, кто поистине восхищался ей и любил ее, тот, кто никогда не считал ее наивной, глупой, недальновидной, кто никогда не ставил себя выше, а лишь уважал и бесконечно ценил ее такой, какой она была.
Но его уже не было. И больше ни для кого она не могла быть такой же безупречной, такой же безусловно достойной любви, и понимания, и уважения. Она была совершенно одна.
Руки Терлизана легли на ее талию.
— Значит, взаимное одиночество?.. — прошептал он прямо над ее ухом, лаская дыханием ее шею.
Диадра передернула плечами, возвращаясь к холодной реальности.
— Не знаю. Но мне показалось, это довольно точное описание.
— Да. Вполне точное.
Диадра обернулась к нему, не вырываясь из его объятий, и равнодушно взглянула ему в глаза.
— Поцелуй меня, Терлизан.
Он не шевельнулся и лишь чуть поднял брови в удивлении, внимательно изучая ее. Диадра спустя несколько мгновений изогнула брови в ответ.
— В чем дело?..
— Зачем ты делаешь это, Диадра?
— Что?
— Пытаешься причинить себе боль.
Она криво усмехнулась.
— Боль?.. Мне казалось, поцелуи это не больно. С тобой — даже вполне приятно…
Терлизан только равнодушно хмыкнул в ответ на ее издевательский комплимент.
— Брось, Диадра. Попытку сарказма я оценил, но… Ты ведь не пытаешься заменить мною Берзадилара — знаю, что нет. Тогда зачем же…
— Ты никогда не смог бы заменить Берзадилара, — излишне резко оборвала его Диадра, и Терлизан едва заметно нахмурился.
— Я и не стремлюсь, — ответил он прохладно. — Я лишь спросил, что тогда ты пытаешься получить от меня.
Диадра помолчала немного.
— Иллюзии, — ответила она наконец. — Я знаю, что все это лживо и непостоянно, что между нами нет ничего, кроме иллюзий, но, честно — мне все равно. Тебя это забавляет, мне это нужно… а раз так, то почему нет, Терлизан?.. В конце концов, я могу делать, что хочу, со своей жизнью…
— Даже растоптать ее и безразлично смотреть на осколки, — тихо закончил за нее Терлизан, и Диадра ошеломленно подняла на него глаза. Что?.. — Ты напрасно думаешь, что все это пройдет бесследно. Раскаяние придет, но позднее, когда ты поймешь, что разрушать тебе больше нечего… и будет только боль, и пустота, и отчаяние.
Диадра застыла, ощущая его теплые руки на своей спине и его неожиданно мягкий взор, отчего-то заставлявший ее дрожать и болезненно сглатывать ком в горле. Он понимал, о чем говорил… он знал об этом не понаслышке.
