Он коснулся губами ее плеча, потом запустил пальцы в ее волосы и, выпрямившись, посмотрел на нее сверху вниз. Мягкая улыбка тронула его губы.
— Я прошу тебя, не переживай так. Обещаю, все уладится.
Иллиандра смотрела в его бархатные глаза, не в силах сдержать ответной улыбки.
— Почему ты неизбежно заставляешь меня чувствовать себя такой наивной?..
Он чуть поднял бровь.
— Понятия не имею. Я вижу перед собой сильную, умную женщину, которая сумела проникнуть в мою жизнь, мое сердце и мою политику, однако в последнее время отчего-то слишком заботится о том, что подумают об этом другие.
— Возможно, потому, что других в последнее время слишком заботит моя личная жизнь, и меня не может не угнетать слепая несправедливость их суждений.
Плоидис улыбнулся и коснулся губами ее волос.
— Во имя Богов, Илли, ты можешь забыть о них хотя бы ненадолго?..
Его мягкое соблазняющее дыхание, согревавшее ее кожу, подействовало на нее сильнее любых слов и утешений. Все ее мысли и впрямь исчезли где-то, позволяя сознанию заполниться лишь волнительным ощущением его близости. Иллиандра поймала в ладони его лицо и, встретив его взор, лукаво улыбнулась:
— Что ж, боюсь, мне придется. Ведь ты, похоже, не намерен оставлять мне выбор.
Спустя неделю Иллиандре вновь пришлось предстать перед светом на традиционной прогулке, которую двор совершал по королевским садам.
— Раньше мне отнюдь не казалось, что эти сборища происходят так часто, — тихо вздохнула Иллиандра, склоняясь ближе к подруге, с которой она практически не расставалась с тех пор, как Плоидис вынужден был вновь оставить ее после короткого приветствия.
— Тебе стоит подумать о чем-нибудь другом, Илли, — мягко заметила Диадра. — Разумеется, сейчас они все ненавидят тебя: ты вышла замуж за самого короля, получила титул, жизнь, о которой многие из них мечтают… им никогда не придет в голову, что ты в самом деле любишь его так, как никто другой. А между тем, только это и важно.
Иллиандра вздохнула.
— Разумеется. Но поверь, Ди, совсем нелегко принимать на себя все то презрение, которое сочится в каждом их слове.
— Раньше оно не слишком волновало тебя. Помнится, ты без колебаний ставила на место этих расфуфыренных выскочек, любящих осуждать всех и вся, если их надменные речи вдруг касались королевской политики.
Иллиандра усмехнулась.
— Тогда я, по крайней мере, была уверена в своем праве на это.
Диадра удивленно подняла брови.
— А сейчас?
— Не знаю, Ди, — вздохнула Иллиандра. — Сейчас все иначе. Мое место было там, в тени, рядом с ним, и тогда я могла вести себя так, как считаю нужным, и не считаться с тем, что думают обо мне эти самовлюбленные лицемеры. Но теперь… теперь я его жена, и они все смотрят на меня, шепчутся у меня за спиной и изо всех сил стремятся плюнуть ядом мне в лицо. А я даже не знаю, как мне реагировать на это, потому что отныне это касается не только меня, но и Плоидиса.
