— Я должен был казнить этого мерзавца, — раздосадованно бросил Плоидис, отворачиваясь, и Иллиандра, догнав его, остановилась перед ним.
— Плоидис, ты не виноват ни в чем. Если кто и виноват, то я, потому что уговорила тебя не делать этого.
Король скривил губы.
— Но ведь это я пошел у тебя на поводу.
Иллиандру захлестнуло горькое чувство раскаяния. Нет, она по-прежнему не считала ошибкой спасение жизни Реноса, но Плоидис видел в этом неверное решение и теперь наверняка в глубине души винил ее во всем. Или все же себя, из-за нее, и Иллиандра не знала, что было хуже.
— Я постараюсь выяснить, зачем Ренос понадобился Терлизану, — заверила она, но тут же прикусила язык, встретив явно осуждающий взгляд Плоидиса.
— Илли, прошу тебя, мне не хватает еще только следить за тем, чтобы ты не влезла в очередную авантюру. На это есть Ронтан и его люди. Ты же остаешься со мной и не пытаешься никуда вляпаться. Все ясно?..
Его тон и не слишком тщательный выбор выражений снова заставили Иллиандру отметить, насколько усталым Плоидис был в последнее время. Не выглядел — ибо его умение носить маску перед другими было превосходным — но именно был: и она могла видеть это лишь здесь, наедине, в мелочах и неосторожно брошенных фразах.
Сочувствие поднялось внутри нее горькой теплой волной. Она коснулась его щеки и нежно прошептала:
— Плоидис…
Он взглянул на нее удивленно, словно вовсе не ожидал ее ласки в эту минуту. Но потом невольно смягчился, и Иллиандра, чуть осмелев, продолжила:
— Я знаю, что все обстоит довольно трудно сейчас. Терлизан, и эти народные недовольства, и неприятие людьми нашего союза… Мне жаль, что я так часто ошибаюсь в последнее время, что не могу полностью соответствовать своей новой роли так, как это делала Алиетт, но я хочу, чтобы ты знал, что я все равно всегда буду любить тебя. Всегда, что бы ни случилось, останусь на твоей стороне. И какие бы преграды ни вставали у нас на пути, ты будешь не один. Мы пройдем через любые препятствия вместе.
Король несколько мгновений просто смотрел на нее, словно заново изучая ее знакомые черты, любимые глаза, изгиб бровей, тревожно сжатые губы. Потом склонился ближе и прошептал в ее ухо:
— Спасибо, Илли.
Голос его был уже совсем другим: мягким, и искренним, и, казалось, почти бестревожным.
Иллиандра не посмела теперь ослушаться его — даже не просьбы — мольбы оставаться в стороне от дел Тайной Гвардии. Она ощущала угрызения совести уже за то, что позволяла себе даже размышлять об этом. Но сидеть сложа руки она тоже не могла. И, к ее радости, у нее был вполне безопасный способ попытаться выяснить что-то о планах их главного противника.
