. Член Государственного совета от правого центра А.Б. Нейдгард заявлял: «Русский пахарь и русская соха – вот единственный способ, которым можно избегнуть окитаивания нашей окраины»
>51. Необходимо было не просто заселить край, но создать из русских переселенцев «крепкую колонию, способную вынести экономическую борьбу с сильными соседями и удержать за собой культурное первенство». И это должно стать заботой всего русского общества, «народной исторической задачей… культурного завоевания края». И эта задача на Дальнем Востоке виделась гораздо более сложной, нежели в Западной Сибири, подчеркивал будущий глава Временного правительства Г.Е. Львов, ибо там наш крестьянин уже «как дома, в своих стенах, а здесь, среди чужих, каждый шаг должен быть обдуман и взвешен»
>52.
П.А. Столыпин в рамках концепции «единой и неделимой России» призывал крепче стянуть рельсами «державное могущество великой России»>53, а главноуправляющий ГУЗиЗ А.В. Кривошеин целенаправленно стремился превратить Сибирь «из придатка исторической России в органическую часть становящейся евразийской географически, но русской по культуре Великой России»>54. В интервью французской газете «Figaro» (4 февраля 1911 года) он разъяснял: «Хотя крестьянин, переселяясь, ищет своей личной выгоды, он, несомненно, в то же время работает в пользу общих интересов империи»>55.
В связи с поездкой П.А. Столыпина в Сибирь в 1910 году бывший чиновник Комитета Сибирской железной дороги И.И. Тхоржевский заметил: «По обе стороны Урала тянулась, конечно, одна и та же Россия, только в разные периоды ее заселения, как бы в разные геологические эпохи»>56. И Столыпин «чувствовал целостность – военную и живую – всего того огромного и пестрого материка, которым была Россия. Тот же Алтай, как и Уссурийский край, связывался живыми человеческими узлами с далекой (и вовсе не самостийной – ни тогда, ни теперь) Украиной. Но надо было крепче стянуть – и рельсами! – державное могущество великой России. А для этого одной только Сибирской железной дороги было тогда уже недостаточно. Ведь к ее рельсам только и жалось, довольно узкой полоской, все наше переселение! Помню, как переселенческое управление, после передачи из министерства внутренних дел в министерство земледелия, полушутя, полусерьезно, умоляло передать его в министерство путей сообщения: „Там – наше место“. Так тема земли, – писал Тхоржевский, – связывалась со второй сибирской темой – железной дороги»
