Джонс видел, что по лицу Генри катятся слезы.
– Ох, – выдохнул тот, с трудом подбирая слова от потрясения, – Калеб станет таким, как я?
– Да, – ответил Джонс. – Разве ты не похож на своего отца?
– Боюсь, даже больше, чем хотелось бы, – признал Генри.
– Уверен, отец учил тебя всему, чему мог, и старался как мог, и давал тебе лучшее, что было в его силах, но он также надеялся, что ты обогатишь капитал его мудрости и познаний своей мудростью и познаниями – и пониманием. В твоих силах снять с Калеба родовое проклятие, помочь ему преодолеть преграду, и ты можешь сделать это прямо сейчас, в собственной жизни. Ты волен прямо сейчас принять решение – сделать свою жизнь такой, какой ты хочешь. У тебя есть для этого силы, есть зоркость. Если ты примешь такое решение, ты сможешь сдвинуть даже горы, вставшие у тебя на пути, и расчистишь дорогу к счастью, а помогут тебе любящие и близкие люди, которые будут уважать тебя за то, каким ты стал.
Однако знай: тебе все еще предстоит разбираться с последствиями некоторых своих поступков. И процесс этот будет непростым. Найдутся те, кто усомнится в чистоте твоих помыслов и честности намерений, кто будет отвращать от тебя других людей, памятуя о твоем небезупречном прошлом. Однако обещаю тебе, сынок: если ты с честью встретишь эти испытания и последствия своих былых неверных решений, если справишься с ними, если искренне покаешься и заслужишь прощение у дорогих и важных тебе людей, то в конечном итоге ты завоюешь сердца даже тех, кто тебя ненавидел.
Даже в разгар битвы всегда помни: ты – будущий идеал Калеба, ты – его образец для подражания, его опора, светоч и маяк, его путеводная звезда и твердыня силы. Ты – тот, кто должен помочь ему прожить сообразно его имени и стать «победоносным старцем».
Генри, чьи брови сосредоточенно сошлись на переносице, смотрел в землю.
Затем он решительно сказал: «Да, я это сделаю, – и посмотрел в глаза Джонсу. – Мне это по силам».
Джонс ответил ему пронизывающим взглядом, будто испытывая искренность собеседника. Он понял, что Генри не кривит душой. Удовлетворенно кивнув, Джонс поднялся, пожал Генри руку, и на мгновение оба замерли, потом Генри отважился и неловко, но крепко обнял старика.
– Я никогда вас не забуду, – сказал он, сдерживая слезы.
Когда Джонс с чемоданчиком в руке зашагал в сторону шоссе, Генри Уоррен склонил голову и впервые со времен своего отрочества вознес молитву. Он просил у Господа сил, мужества, мудрости и понимания. Он обещал, что отныне, с этого самого дня, он всегда будет примерным мужем, а вскоре – и примерным отцом. Он обещал быть добросовестным начальником и верным, преданным другом.
