Вообще-то, у нас – самый демократичный народ (коммунистические идеалы все же сделали свое дело), но у нас и самое недемократичное руководство. Парадокс. И потом, что иметь в виду: демократию большинства или демократию обогащения немногих за счет большинства?
Нам еще понадобится чистый воздух нестяжательства. Вскоре он будет так же редок, как совсем недавно был редок воздух бизнеса.
* * *
20 июля (! – Ред.). Рождается (и я его записываю) определение: «Горбачев – главный продавец СССР, Ельцин – рубщик мяса (главный мясник России)».
В «Правде» опубликовано «Слово к народу». 8 – 10 подписей. Много говорят об этом. Дикторы радио аж задохнулись от злобы. Достал газету: ничего особенного, просто эти люди (а не Горбачев, не ЦК, не ЦК какой-либо компартии) написали о своей тревоге за Родину, о реальности угрозы утраты социализма в нашей стране.
В прессе происходит эволюция в поиске врагов: от Сталина до всего, что как-либо связано с коммунизмом. «Демократичность» и – ненависть к Нине Андреевой и ее сторонникам. Непризнание – понятно, но ненависть?! Ненависть к писателю Бондареву и другим, подписавшим «Слово к народу». Пренебрежение к тому, что не разделяется ими! Последовательно вылезают к радио– и телевизионным бойницам интеллектуальные фюреры: Афанасьев, Карякин, Попов, Новодворская, Куркова, Старовойтова. Одни и те же. Но народом здесь не пахнет. Их сила – в разрушении. Это – похоронная команда.
Политические фантазии и богоискательство Сахарова и Солженицына – все это далеко и от людей, и от Бога.
Жаль, если не увидим больше трилогию о Максиме, «Чапаева». А вместо этого – кликушество об изъятой коммунистами индивидуальной свободе.
О Карякине. Прокурор от истории, от всех времен, от нравственности. Скромности – чуть меньше, чем у Наполеона. Надень на него партизанскую мужицкую шапку, с его основательностью вполне мог бы показаться командиром крупного подпольного соединения. Листы бумаги (тезисов) перекладывает в табачном дыму, как гранаты. Интеллектуальный подрывник. Внешне спокойная, негромкая, как на перекуре, манера говорить, а в глазах и скулах ненависть и к прошлому, и к настоящему, и к будущему. Такие, как он, уже не могут остановиться, они только в этом. О Родине, о хлебе, о работе людей у него слов нет. Только сладострастие разрушения основ. Нормальному человеку даже на короткое время нельзя остаться во власти ненависти – страшно. А ему – привычно. Претензия на интеллектуальное превосходство. Упорное нежелание видеть низовую партию миллионов рядовых коммунистов-тружеников. Похороны живого. Боится не дожить до смерти последнего коммуниста.
