Док, например, страшно волновался за своего друга-сердечника – увидел, насколько сильные препараты ему выписаны и в каких дозах, но поделиться тревогами ни с кем не мог. Также он знал, что Бедняжка Тот Хутен получила рецепт на «антабус» и каждое утро тайно подсыпает его в кофе своему мужу Джеймсу Дуэйну, чтобы тот прекратил пить. Он знал, какие солдаты вернулись с войны с сифилисом, какие дамы принимают таблетки от невроза, какие мужчины лечатся от импотенции, какие женщины страдают от женских болезней, какие хотят иметь детей, а какие нет. И все это приходилось держать в себе. Особенно было трудно, когда дело касалось его семьи. Он узнал, что отец умирает, в тот день, когда увидел рецепт на морфин, задолго до дня смерти.
Но если на работе он уставал, то домашняя жизнь была для него спасительным бегством. И скучно у них дома не бывало. Взять хоть прошлую неделю, когда зашел совершенно незнакомый человек и обедал с ними.
Из-за того что автобус на Грейхаунд останавливался прямо напротив их дома, на веранде или в гостиной всегда сидел народ. Да плюс радиофанаты Соседки Дороти. Немудрено было ошибиться. Увидев входящих и выходящих людей и нарисованные на окне буквы – название радиостанции, человек решил, что это такой ресторан «УДОТ». Недурно было бы пообедать здесь перед дальней дорогой в Поплар-Блафф. Около 5.30 вечера он припарковал машину у крыльца, вошел, сел в гостиной вместе с Доком и Джимми, читающими газету, и спросил:
– Когда подадут обед?
Док не знал, кто это, но вежливо ответил:
– Минут через тридцать.
Потом человек спросил, где туалет, посетил его, вернулся и сел ждать, листая лежавший рядом журнал.
Док решил, что это один из спонсоров Дороти, – мало ли, заехал человек в город. Когда Дороти крикнула, что еда на столе, человек поднялся и вошел в столовую. Никто не спросил даже его имени, каждый подумал, что это приятель кого-то из домашних, и Дороти молча поставила еще одну тарелку. Гость основательно приложился к тушеному мясу с пюре и во время трапезы развлекал народ байками из жизни профессионального страховщика домашней птицы и рассказами, как над ним подшучивают из-за фамилии Фаулер – «Птицелов». Они и не представляли, сколько в мире разнообразных пород кур. Справившись со вторым куском кокосового торта, он откинулся на спинку стула и сказал:
– Ладно, господа, поеду-ка я, пока не стемнело, – и вытащил бумажник, спросив Дока, сколько он должен.
Дороти удивилась:
