Верное сердце | страница 59
Кейнин засмеялся:
— Женщины? О, это наше интендантство.
— А-а… — понимающе протянул Шпаковский.
Но Гриша решил, что учитель сделал это из вежливости, чтоб не расспрашивать дальше; сам-то Гриша слов Кейнина не понял.
Они пришли к соснам, сели на сухой, колкий от хвои бугорок.
Кейнин вопросительно поглядел на учителя. Тот молча протянул ему что-то. Гриша удивился. Это были всего-навсего маленькие, серые снаружи книжечки; Кейнин бережно перелистал одну из них — мелькнули голубоватые страницы с черным орлом, распялившим хищные лапы.
— О, целых четыре! — с уважением сказал Кейнин. — Как это вам удалось?
— С помощью пива. Волостной писарь — большой любитель этого напитка.
— Да как же это он решился? Так вот взял да и отдал? Или продал? Паспорта — дорогой товар.
— Нет, обошлось недорого: писарь спал в это время.
Кейнин помолчал, разглядывая учителя, потом оглушительно захохотал.
Гриша и раньше уже замечал: латышские мужики смеются реже русских, но когда уж захохочут, так будто из пушки ударило.
На этот пушечный раскат и вышли из лесу люди — пятеро. Трое были с дробовиками… И один из них — Иван!
Гриша сперва даже как-то задохнулся, замер. Потом не помня себя кинулся вперед с криком:
— Дядя Ваня!
Иван прислонил дробовик к сосне, бережно взял Гришу, поднял его и поцеловал.
Он изменился: отросшая борода его была аккуратно подстрижена, на голове новый картуз, пиджак залатан и по-военному подпоясан ремнем.
— Дядя Ваня, а с Кирюшкой-то Комлевым видался ты? Нашел он тебя в лесу?
— Нашел! И с людьми подходящими свел — вон они.
Гриша глянул: рядом с тремя незнакомыми латышами стоял в городской своей одежде, такой необычной здесь, Петр Сметков. У него тоже успела отрасти темная бородка.
— Здравствуй, Шумов! — сказал Сметков, протягивая руку.
Гриша положил в его большую руку свою ладонь и вдруг почувствовал, какой он маленький среди этих людей.
— Ну, как папаня? Меня он не поминал?
— Нет, не поминал. Ни разу, — честно ответил Гриша и добавил: — Нас Перфильевна скоро прогонит.
— Прогонит?
— Ага. Батя тогда в город поедет. И я с ним!
Кейнин в это время говорил учителю:
— Большая ошибка вышла у нас со списками распорядительного комитета. Когда крестьяне выбирали комитет — это было в волостном правлении, — секретарь собрания взял да и записал всех выбранных в книгу, в шнуровую книгу волостного правления; революция-то, казалось, победила, чего ж опасаться? А теперь вот — готовенькие материалы для арестов.
Шпаковский спросил:
