— Сомнительно, эти «грибочки» слишком маленькие. В любом случае, я помню, что писал Маккенна: бывают, мол, микологи храбрые, и бывают микологи старые, но вот старых и храбрых микологов не бывает. Я уже слишком хорошо выучил то, на что способна спорынья. Боюсь, больше шансов остаться без рук и ног. А с другой стороны, есть ли вообще какие-нибудь алкалоиды в стромах?
— Однако элевсинские жрецы все же секретом владели, — не сдавался Алик. — И приготовление пива из проросших рожков могло бы объяснить, почему никто из мистов не страдал от эрготизма.
— Ну, что ж, не забудь в своей книге записать эту мысль. Тогда, быть может, пресловутая компания «Сандоз» восстановит забытую тайну элевсинских мистерий, начнет выпускать для ЦРУ какую-нибудь «кикеон-колу» и заплатит тебе кругленькую сумму за идею. Откажется — будем судиться.
Я еще раз взглянул на фреску.
— Давай вернемся в средние века. Единственный вопрос возникает: а почему ты, собственно, думаешь, что здесь вообще изображена именно спорынья, а не какие-нибудь псилоцибиновые грибы?
Алик посмотрел на меня убежденным взглядом и веско произнес:
— Мы не в Мексике, а во Франции. И не просто в самом центре Франции, а в трех километрах от поселка Мериньи, в Эндр, то есть в бывшей провинции Берри, житнице Франции. А Беррийское герцогство когда-то было частью территории Солони. Границы менялись со временем, но тут все рядом в любом случае. Название Солонь, ранее Секалуния, происходит от латинского секале, рожь. То есть по-русски — это просто Ржевка. Ибо рожь здесь выращивали всегда. Поэтому вовсе не странно, что этот район был эпицентром распространения огня святого Антония. Эпидемии шли в этих краях до середины девятнадцатого века. Перед Французской революцией аббат Тессье утверждал, что Солонь была областью, которая произвела больше спорыньи, чем вся остальная Франция. Даже сама местность служила названием жуткой болезни. Так что не знаю, как там псилоцибы и мухоморы, но названия, употребленные в трактате Тессье: «гангрена солонцев» и «солонские конвульсии» — визитные карточки этих прекрасных мест. Еще и сегодня в туристических проспектах Солонь величают «краем ведьм и оборотней».
— Это все замечательно, но все же мы приехали сюда не совсем для того, чтобы абстрактно фантазировать об элевсинских тайнах. Может, у тебя есть какие-нибудь более актуальные мысли, скажем, о том «ключе», наличие которого скрывает Мастер?
— Думаю, надпись над Мастером совершенно правдива. Там ключа нет. Значит, он может быть в другом месте, напротив Адама, например.
