— Лысенко? Знаменитый «народный академик», гонитель генетики? Он тогда еще работал?
— Академик Лысенко в то время уже был директором экспериментальной лаборатории «Горки Ленинские», но в начале семидесятых все еще регулярно приезжал на своей черной «Чайке» в академическую «кормушку». Так называли спецстоловую на Ленинском проспекте. В спецхране Библиотеки биологической литературы он лично появлялся крайне редко, поэтому моя тетя его посещение и запомнила. Иностранные научные журналы тогда выписать даже ведущим институтам было не слишком просто, приходили они с опозданием и попадали в спецхран. Потом заказывались переводы статей. И вот осенью 1976 года в спецхране оказался апрельский номер известного журнала «Сайенс». Почему-то цензоры Главлита поставили на журнал сразу несколько «шайб» — печатей в виде шестиугольников, определяющих уровень доступа. А в середине ноября Лысенко пришел заказать перевод статьи из этого журнала. Но запомнила его визит тетя не только в связи с этим — через несколько дней стало известно, что академик Лысенко умер. А журнал из спецхрана изъяли.
— И вы связали его смерть с какой-то информацией, которая была в этом журнале?
— Вовсе нет, мне тогда это не пришло в голову. Точнее, тетя рассказала мне еще одну деталь, которая отвлекла мое внимание от журнала. Кроме статьи, Лысенко заказал перевод с латинского одного листа, вырванного из какой-то антикварной книги.
— Этот лист тоже изъяли после смерти Лысенко?
— В том-то и дело, что нет. Видимо, он еще не был отдан в отдел переводов и лежал отдельно. Кажется, Лысенко вообще просил его не регистрировать. Я не знаю, чем моя тетя руководствовалась, но в результате она этот лист просто унесла домой, рассудив, что после смерти Лысенко он никому не нужен. Конечно, я заинтересовался и расспросил ее об антикварном листе подробнее.
— Любопытно. Она вам его показала?
— Тетя тогда уже переехала в свою квартиру, поэтому показать лист не могла, только рассказала, что на нем был текст на латыни, описывающий встречу членов неназванного ордена с неким братом Казариусом. В тексте обсуждались, в основном, бытовые и религиозные вопросы. Загадку, по ее словам, представляла только последняя фраза: «И тогда он поведал нам о секрете забытой силы черного зерна». Но на этом рассказ обрывался, а следующей страницы не было. Кроме текста на листе была часть какого-то плохо сохранившегося рисунка, что-то вроде библейского Древа Познания.
