Дождь уже прошел, мокрые булыжники паперти перед собором Парижской Богоматери тускло блестели под неуверенными лучами безжизненного февральского солнца. Группа туристов толпилась у вмонтированного в брусчатку бронзового медальона «нулевого километра» французских дорог. Каждому хотелось ступить ногой в «центр Парижа», ведь если встать ногой на этот медальон, то обязательно вернешься в Париж хотя бы еще раз. Вдавленный многочисленными туристами медальон — это все, что осталось от статуи в честь Эскулапа — бога врачей. Впрочем, никто уже не помнит точно, чья статуя это была на самом деле. История забывается и искажается очень быстро.
Алик сидел на самой дальней каменной скамье паперти и рассеяно смотрел по сторонам. Меня он заметил только в тот момент, когда я подошел уже совсем близко.
— Ну, привет, все в порядке? Довезли без проблем?
— Мне показалось, что эти твои золотозубые друзья, притворявшиеся медиками, какие-то лютые мафиозни-ки, — откликнулся Алик.
— Они, собственно, примерно такие и есть и, скажем так, кое-чем сильно мне обязаны, — ответил я, присаживаясь рядом с «воскресшим».
— Почему именно Париж?
— У меня здесь есть свои дела. Да и небольшой запас на проблемный день у меня здесь хранится. Кажется, этот день возник на горизонте.
— В отеле, куда меня поселили твои друзья, номер записан на Стефана.
— Конечно, это твое новое имя.
— Что мы теперь должны делать?
— Для начала ознакомься со своим польским паспортом, — я протянул Алику тщательно выполненный документ.
— Стефан Ржевуский? — возмутился Алик своей новой фамилией. — Хорошо еще, что не поручик Ржевский. Да и по-польски я ни слова не знаю.
— Других бланков, прости, в наличии не было. Перемещаться под настоящими именами нам, полагаю, несколько рискованно.
— Странно, но я ведь так и не спросил тебя вчера. — задумчиво пробормотал Алик. — Как ты узнал, что это был яд?
— Кролик. Он был очень милый и симпатичный. Жаль его. Я вылил ему в поилку несколько капель из ампулы, предназначенной для тебя.
Я вспомнил вчерашний разговор с Аликом. Когда я пришел утром к нему в квартиру, у меня не было никакой уверенности, что он мне поверит. Однако те, кто распотрошил его жилище, сыграли здесь мне на руку. Даже не важно, были ли это какие-нибудь конкуренты заказчиков, или сами заказчики мне не слишком доверяли и попробовали решить свой вопрос проще, обыскав квартиру. Им не повезло, Алик унес из дома документ в своем портфеле. Но знать наверняка они не могли, поэтому никто не попытался напасть на него на улице. Я вкратце обрисовал Алику ситуацию, пояснив, что по плану заказчиков он должен быть отравлен, когда передаст мне антикварный лист. И когда я понял это, мне стало ясно, что дело слишком серьезное. Изъять якобы украденный из частной коллекции старый документ, как мне это было представлено, — что ж, даже Шерлок Холмс такими заданиями не гнушался. А вот на что-либо другое я не подписывался. Когда мне передали пластиковую ампулу с якобы быстродействующим слабительным, под действием которого Алик должен был выйти в туалет, а я тем временем просто забрать его антикварный лист и уехать, мне это уже показалось подозрительным.
