День сардины | страница 77
Это был ужас — я не о том говорю, что он потом сделал. Я о том, каково ему было, когда она давала ему деньги и смеялась. Не скрою, это меня поразило; было время, когда я завидовал Крабу, потому что у всякого бывают минуты, когда чего-нибудь очень хочется и ни о чем другом думать не можешь, а добьешься своего и чувствуешь, что хочется большего.
2
Теперь я пропускаю две недели и хочу рассказать про день, когда я принес домой первую получку. Это я на тот случай, если вам показалось, что мы с моей старухой жили как кошка с собакой. Ничего подобного. Просто у каждого была своя жизнь; иногда мы, конечно, ссорились, но редко. На этот раз виноват был я. Когда я начал работать, моя старуха настояла, чтобы я приносил ей всю получку, и выдавала мне карманные деньги. Мне это не нравилось.
Я не хочу сказать, что она была злая, нет, она всегда была добрая и щедрая, это правда, но карманные деньги не хуже смирительной рубашки, это тоже правда. Чего хватало иногда на всю неделю, того иной раз могло не хватить на один день, и тогда мы собирали железный лом или прибеднялись и попрошайничали. Прав я был или нет, но мне казалось, что будет справедливо, если я стану платить ей за еду и сам себя одевать. Я мог на этом крупно прогадать, но мог и выгадать. Скажем, мне обрыдли эти поездки в центр города по субботам, когда надо было купить ботинки, носки, плащ или костюм; к тому же мы всегда подолгу спорили, прежде чем что-нибудь выбрать.
Насчет одежды моя старуха — настоящая королева Виктория.
Еще в школе я пережил увлечение стильной одеждой. Потом это прошло, и я стал увлекаться другой модой — галстуками-шнурками, например, или броскими рубашками. Теперь-то мне это и вспомнить смешно, но однажды я целый месяц воевал с моей старухой за право купить яркую рубашку с галстуком-шнурком и стеклянной булавкой. Всего двадцать девять шиллингов, но она была непреклонна. А потом мне захотелось иметь узкие, облегавшие, как собственная кожа, черные джинсы, пиджаки с золотистым отливом, ботинки на каучуке и атласные жилеты. Кое-что мне перепало, но не все. Теперь мне наплевать, а тогда это было важно.
Каждый человек имеет право одеваться по своему вкусу. Может, он черт знает чего накупит. Может, недели через две будет жалеть, Что никто, угрожая пистолетом, не выгнал его из магазина. Может, он всякий раз будет оставаться в накладе — кому какое дело. Раз он платит деньги, это его право.
Таково мое убеждение, но, братцы, честное слово, я чувствовал себя смешным, когда у себя в комнате, вынув фунтовую бумажку, спрятал под тюфяк конверт, в котором оставалось без малого четыре фунта.