Он посмотрел на меня.
— Ну ладно, приду. — У меня не хватило решительности отказаться. — А куда?
— В «Альбион». Танцы в «Риджент» кончатся, так что все они наверняка будут там. Войдем, когда начнется сеанс. Мы с Малышом сядем в заднем ряду, а вы все дожидайтесь в боковом проходе у запасного выхода с левой стороны. И глядите в оба. Во время перерыва мы сделаем вид, будто идем купить мороженого. Тут уж они нас непременно увидят…
— Изобьют они вас до смерти, — сказал Балда.
— Не успеют. Мы, как только заметим их, побежим к выходу по левому проходу, будто испугались.
— Но они, как увидят нас всех, сразу назад повернут.
— Не увидят, потому что увидеть будет нельзя: мы погасим свет. Я и Малыш-Коротыш рванем по проходу, а они за нами, и тут вы всем скопом на них навалитесь.
— Что-то больно уж мудрено, — сказал Балда.
— Для тебя — может быть, но ты поглядывай на Артура, и все будет в порядке.
— Артур, вот еще умник выискался.
— Артур — молодец, правда, Артур?
— Честно драться я готов, — сказал я. — Но не хочу я тащить эти железяки — еще убьем кого-нибудь…
— Вот дурак, — сказал Балда.
— Нет, он умный, — возразил Носарь. — У него в одном мизинце ума больше, чем в твоей пустой башке… Ладно, Артур, обойдемся кулаками и будем молиться, чтоб Мик пришел без ножа. — Он пристально посмотрел на меня. — Значит, ты идешь?
— Конечно, иду, — сказал я.
— Ну ладно, заметано.
Мы прибрали свой штаб, потом скинулись по полдоллара, все, кроме Малыша-Коротыша, которого освободили как безработного, и поручили Балде доставить партию рыбы с жареной картошкой. Тем временем мы развели огонь в горне. Сидя у огня, мы ели рыбу с картошкой и запивали пивом. Слово за слово, ребята, как всегда, стали наперебой рассказывать анекдоты. Но я молчал. У меня душа не лежала к этой драке в «Альбионе». Я словно чувствовал, что как бы дело ни обернулось, добром оно не кончится; мы ли их вздуем, или они нас — все равно. У меня перед глазами все стоял этот нож. А тут еще моя старуха с Гарри и с моим пропавшим отцом и неприятности на работе — мне все мерещился Сэм, его острая, как у хорька, морда выросла раз в шесть или семь против нормального, и он гнался за мной, пока я не начал задыхаться. Жирная рыба с картошкой были не для моего живота, и я слишком много хватил пива. От этого меня мутило, и я отошел в угол. Носарь пошел за мной.
— Ты что, трухаешь, Артур? — спросил он.
Я слишком плохо себя чувствовал, чтобы возражать ему, и только покачал головой.
