Исторические очерки Дона | страница 15



Иное случилось на верхах, в среднем течении Дона и Донца, на реках Хопре и Медведице. Тамошний казак-старообрядец брезговал магометанками востока, он искал женщин у себя дома, приводил из мест, откуда и сам пришел, своих «родимцев» и «родимок». От них и народился тип казака Верхового. Широкие, светловолосые, голубоглазые и сероглазые, основательные стали по верхам Дона казаки старообрядцы. Крепче там была семейная жизнь, и хотя земля там была много хуже, чем на низах, одолевали пески — там раньше стали пахать землю и сеять хлеб. Стал там — казак «лапотник». «Сипа» — презрительно кинул ему воин, низовой казак. Верховый не остался в долгу, ответил: «Чига востропузая». Так и разделился Дон на Верх и Низ, разделился, но не раскололся. По-прежнему все войско Донское стояло заедино, «единую думушку думало» — о чести и славе своего родного войска Донского. Когда приходило время — собиралось все войско на низ, к Раздорам, или к Монастырскому городку, выбирать всем войсковым Кругом атамана, решать большие вопросы, с кем и где воевать — ибо война была жизнь и смысл жизни казака.

Когда появились прирожоные казачки, имевшие отцами казаков, простое сожительство с ними стало неудобным. Девушке нужно было оправдать себя перед родителями. Своя «кровинушка» дорога была казаку. Не хотел он видеть девичьего срама, не хотел равнять свою дочь с пленницей — ясыркой.

Церквей и священников по городкам казачьим в ту пору не было. Жизнь была все еще проста и порядочно дика. Вошло в ту пору в обычай, когда подружится казак с казачкой, заведет себе зазнобу, «любушку», шел он с нею в праздничный день на площадь-майдан, приглашал станичного атамана, стариков и родителей нареченной невесты, брал ее за руку и объявлял всенародно:

— Ты будь мне жена!

Казачка отвечала:

— А ты мне муж!

— Согласны оба? — спрашивал атаман.

— Ну, чего там еще, — смущенно закрывая лицо, говорила пунцовая от счастья и стыда казачка, — согласны!

— Ну в час добрый.

Еще казачьим новым куренем становилось больше в станичном городке.

Если мужу надоедала семейная жизнь, если вдруг потянет его в большой и опасный долгий поиск, из которого не надеется он вернуться целым невредимым — выводил он жену опять на майдан, становился у часовни-голубца и объявлял казакам:

— Вот, атаманы-молодцы, поглядите, — кому люба, кому надобна?.. Она мне гожа была, работяща и домовита. Бери, кому надобна.

Женщин было мало на Дону, и почти всегда такая покинутая жена находила охотника взять ее себе в жены. За деньги, за вещи, а иногда и просто за попойку муж отдавал свою жену, пропивал ее.