— Ты так, брат, иди, чтобы ты все видел, а тебя чтобы никто заприметить не мог.
Покажет ночью офицер или урядник на звездное небо, на опрокинутый «котел» Большой Медведицы, ткнет пальцем в седьмую звезду и скажет:
— Вон там сивер… Понял… А ишшо как определишь, иде он?..
Запинаясь, станет рассказывать молодой казак, как по древесной коре, по листве, по замшелым камням можно узнать, где север.
— Ну, а ишшо как?.. А ишшо? — подбадривает казака урядник.
— В селение, к примеру, вошел, там чего?.. Ну церкву увидал… Олтарь ее иде будет?..
— На восход…
— Вот тебе и сивер нашел; стань лицом на восход, об левую руку тебе и будет сивер.
Так с «дома» и на походе готовился казак-разведчик, удивлявший потом иностранных офицеров умением опознаваться на всякой местности.
В поход казак выступал «о дву-конь». Одна лошадь под седлом, другая под вьюком с домашними припасами. Так и в сотне казаки разбивались по своим сумам. Сродичи, родные братья, однохуторяне — становились, как и в старину то было, односумами. Казаки с одних мест составляли одну партию (взвод). Сотня собиралась из казаков одной станицы. Все знали друг друга. Каждый щеголял перед другим своею храбростью, каждый стыдился перед другим выказать робость.
— Ить расскажет в станице… Девки засмеют… Оборони Бог! Срамота-то какая!..
Умирающий на поле брани казак звал своего односума и говорил ему:
— Расскажи, брат там… Дома… Как меня убили.
Соберет перед боем свою партию старый урядник, или офицер и скажет:
— Смерти не боись. От нея не уйдешь. Ранят — эка, подумаешь, недаль… Не больше, как зубная боль будет.
— Убьют. Так ты и сам того не узнаешь.
Велика была мудрость тех слов.
Помолчат… И красивая, бодро-печальная песня начнется, и завьется над костром. Говорит она о высоком, не земном, зовет на подвиг, стыдит робких, требует храбрости, манит к славе казачьей.
На усть, было, батюшки тиха Дона
Не черные вороны в стаю слеталися.
Собирались, съезжались в круг Донские казаки;
Среди Круга стоит золотой Царский бунчук,
Под бунчуком стоит стуличко распущенное,
На стуле сидит войсковой наш атаман.
Не золотая то трубочка вострубила
И не серебряная речь возговорит:
— «Вы други, мои други, вы Донские казаки!..
Вы послушайте, мои други, что я буду говорить:
Хвалится, похваляется Закубанский Большой Хан.
Он хвалится, похваляется, на Тихий Дон побывать
И батюшку славный Дон наскрозь пройтить.
А матушку широку Волгу, в обретки перебресть,
Яик-то славный город он шапками заметать…
