Браелю пока везло — везло больше, чем положено любому нормальному человеку, если верить некоторым, — но он понимал, что это долго не продлится. Его с своими людьми назначили в арьергард.
Поравнявшись с Фелликом, Браель вытянул руку — левую, на которой не хватало первых двух пальцев, отрубленных в стычке при отступлении через Корносский лес, густую лесистую местность, которая отмечала границу между баронствами Касперы и Винары — и хлопнул по плечу широкого примаксца.
— Не останавливайся! — крикнул Браель.
— Да я и не собирался! — ответил Феллик, не отрывая глаз от улицы впереди.
Улицу обрамляли лавки, в которые больше никто не зайдёт, таверны, в которых больше никогда не поднимутся кружки. Двери распахнуты, некоторые сорваны с петель, словно владельцы выбили их, торопясь убраться из дома. А учитывая, что Браель повидал за год, с тех пор как с неба падали звёзды, он мог понять почему.
Горловой рык раздался с конца улицы, сзади. Оба непроизвольно ускорили бег.
— Слишком рано! — прошипел Феллик сквозь зубы. До рыночной площади, к которой они бежали, оставалось ещё пол-улицы.
Браель услышал второй нечеловеческий окрик, затем короткий металлический лязг.
— В укрытие! — крикнул он, резко кинувшись влево, врезавшись в Феллика и толкнув того в сторону распахнутых дверей таверны.
С конца улицы раздалась жуткая какофония: кашляющий рёв многоголового зверя, пожирающего этот мир. В тот момент, когда Феллик вломился в главный зал таверны, Браель уже знал, что будет дальше.
Пули с грохотом пропахали борозду по мостовой сзади, выбрасывая фонтаны осколков булыжников и утоптанной земли под ними. За мгновение перед тем, как пересечь порог таверны, Браель рискнул бросить взгляд вдоль улицы.
Двое из них бросились к нему, стреляя с бедра, патронные ленты бряцали на бегу поперёк широких, мощных торсов. Они были похожи на ожившие статуи — статуи, вырезанные из тёмно-зелёных валунов, выброшенных на берег из самых глубоких глубин океана. Клыки, как у морских коров, что ежегодно мигрировали из ледяных северных морей, торчали из нижних челюстей, и даже на таком расстоянии и при таком мимолётном взгляде Браель мог поклясться, что увидел багровый огонь злобы в глубоко сидящих глазах.
Новая очередь из словно стреляющих самих по себе ружей, которые враги держали столь запросто, хотя даже чтобы поднять одно, потребовалась бы вся мощь сильного мужчины, разнесла дверной проём в щепки через секунду после того, как Браель исчез внутри.
