Кумача немного, со стола начпо.
Искупим провинности мы делами ратными
В зоне от Америки к островам Нам-по.
Отпустите в море, командир дивизии,
Водка разонравилась, к зову женщин нем. —
Разве можно пьянствовать в этот век коллизий
И соревнования соц и кап систем
Не жалейте к богу в рай мою жизнь отпетую.
Как вернусь с победою — партия в Кошу,
Не ужель не верите, что одной ракетою
Я Гонконг с их триппером к черту сокрушу.
Отпустите в море, командир дивизии,
Пять авианосцев к Пасхе потоплю.
Дело знаю твердо я, пусть начпо не писает,
Землю нашу русскую, как и он, люблю.
Чайки шарахнулись от залихватских звуков гармошки в средней оконечности Средиземного моря, к югу от Турции, западу от Израиля и северу от Бенгази.
Видение стометровой черной от облегающей резины, громадищи Марса с высыпавшими на резину корпуса подводниками, посреди штилевого и солнечного моря, обрамлённое звуками родной и частушечно-сердечно-разудалой песни — это вам похлеще Большого Театра. Тут годы тренировок и разврата за спиной. Казармы, койки, заборы, особисты, подписки, аварийные бега в учебной дивизии, водяная купель при закрытии пробоин, команды, смотры, проверки, строевой шаг… Как в армию попал так в театр не хожу. Как на флот пришёл — про цирк забыл. Начпо послушал и понял — кто самый лучший гипнотизёр в мире. Ор, гвалт, шум стоял неописуемый, над морем главенствовал русский язык, гармошка, любимый шансон, весёлый мат, сигаретный и трубочный дым и даже подтанцовка в ритм звучащих мелодий. Крики, объятия, прыжки от неуёмной радости. Тихомирова просто схаватили и начали кидать вверх!
— Уроните! Уроните черти! Я ж у же старый! Укачаете! — но народ в полной мере хотел ублажить командира «Костромы», и раскоряченное тело Василия Ивановича взлетало метра на три в воздух для того, чтобы опустится в крепкие руки собственного и марсианского экипажа и снова взлетеь метров на восемь над водой. Вроде и отдохнуть можно. Потискать Тихомирова, доложить адмиралу. Получить из его рук золотые погоны капитана первого ранга, которые он непонятно каким образом не забыл в суматохе покидания «Костромы» и вручил тут же на резине лодки. Торжественно, с криками и воплями двух экипажей. Командир «Марса» себя качать не дал, ретировался под прикрытие адмирала. Адмирала качать не решились, сильно уважали и даже побаивались.
Однако почему идёт к командирам с таким серьёзным лицом шифровальщик? Ведь связи нет. По нашим базам нанесён удар. И отсутствие связи понятно — уничтожены, не с кем вести радиообмен. Но молчаливый офицер сосредоточен, озабочен и неулыбчив. Он пробирается сквозь толпящихся, радующихся и смеющихся моряков целенаправленно, в сторону старших офицеров. В руке у него непромокаемая папка с хитрым замком для донесений и шифротелеграмм. «Ах да! Сам же приказал выпустить буксируемую антенну и прослушать эфир, спутники, вражин перед всплытием! Видать нарыл что-то радиопост, пока Костромчан поднимали на «Марс»!» — мысли пронеслись в голове быстро и как то отрешённо от общей суеты и атмосферы праздника.
