В безводной местности мы подъехали к колодцу, а когда я заглянул в него, то из глубины его, не менее пятидесяти метров, раздался резкий и пронзительный крик. Долго я всматривался в темноту, пока глаза не отвыкли от яркого света пустыни, и только тогда разглядел на дне хорька-перевязку.
Колодец был совершенно сухим. Несчастный зверек, страдая от жажды, попал в него, видимо, давно. Он питался лягушками, ящерицами и жуками-чернотелками, которые так же, как и он сам, по несчастью, свалившись, оказались в заточении. Остатки трапезы хорька валялись на дне колодца. Все это удалось разглядеть при помощи солнечного лучика, направленного в колодец зеркалом. К сожалению, мы ничем не могли помочь несчастному пленнику. Чтобы добраться до него, надо было иметь длинную и крепкую веревку, а у нас ее не оказалось.
Сейчас мне очень хотелось посмотреть на хорька-перевязку. Но сколько я ни щелкал языком, ни кричал на разные лады, подражая зверям и птицам пустыни, зверек больше не показывался. Это было его постоянное жилище. Возвращаясь с охоты, он немного запоздал и теперь, усталый, наверное, завалился спать, и до людей ему не было никакого дела.
Третья встреча произошла недавно. В стороне от бивака внезапно громко залаяла наша неугомонная собака. Охваченная азартом охотничьей страсти и не встречая никакого сочувствия со стороны хозяина, она всегда сама предпринимала тщательные обследования вокруг наших стоянок в поисках встречи с разными животными. Вот и сейчас кого-то нашла. Надо пойти смотреть. Фокстерьер с яростью раскапывал нору, совал в нее морду, обезумев от злости, хватал зубами землю. Из норы раздавались резкие и отрывистые крики. Там сидел хорек-перевязка.
Отважное создание, улучив момент, с громким воплем бросалось на собаку, делая ложные выпады и успевая вовремя нырнуть обратно в темноту подземелья. Я с удовольствием поглядел на полосатую мордочку зверька с горящими глазами-угольками. Разъяренный фокстерьер, несмотря на мои суровые увещевания, не прекращал атаки на хозяина норки и основательно поцарапал меня лапами, пока я его, сопротивляющегося, нес на руках к биваку. Другого способа прекратить затеянную им баталию не было.
В кабине грузовой машины, подъехавшей к дому, я застал молодого водителя и рядом с ним важно восседавшего кота.
— Прохор, — пояснил водитель, отреагировав на мой недоуменный возглас. — Он всегда со мною ездит в экспедиции.
Я пригляделся к коту. Он был крупного сложения, обычной темной с полосами окраски, ярко-белой манишкой на груди и белыми кончиками лап.
