— Сечешь, почему ты должен мне поставить «отлично» по математике?
Кураица кивнул.
— Если вздумаешь обмануть, — предупредил Паша, — у меня есть еще два совершеннолетних свидетеля. Все понял?
— Да.
Это вмешательство Паши не понравилось Самке.
— Ах ты, поганец! Не смей трогать моих клиентов, мать твою так-то! — кричала она, пытаясь ударить его ржавой ручкой сковороды, попавшейся ей под руку.
В конце семестра Кураица больше не преподавал математику в школе «Хасан Кикич». Его перевели на соседний холм, где он продолжил свою деятельность в школе «Миленко Цвиткович».
* * *
Однажды я пересек невидимую границу между периферией и городом и отправился на фильм «Птицы» Альфреда Хичкока в кинотеатр «Рабочий». Фильм не казался таким уж страшным, но время от времени в зале раздавались комментарии:
— Ну что, наложил в штаны, братишка?
— Да, но только не в штаны, а под окном твоей матери!
Бимбо по прозвищу Спрей положил конец перебранке, включив свет. Показ остановился, затем охранники кинотеатра отработанными движениями схватили нарушителей, чтобы передать их полиции. Бимбо сначала опрыскал Силью своим дезинсекционным спреем, после чего выпроводил из зала вместе с тремя остальными «индейцами». Когда появились полицейские, публика перестала свистеть, и можно было услышать, как летит муха. Затем свет погас, и все зааплодировали. Как только показ продолжился, кто-то в глубине зала смачно выпустил воздух. С первого ряда Ибро Зулич бросил:
— Молись, чтобы такую музыку сыграли на твоей могиле!
Первые кадры произвели такой эффект, которого не смогли добиться ни Бимбо Спрей, ни полиция. Тишина воцарилась в зале в тот самый момент, когда на экране женщина остановилась возле школы, расположенной где-то в американском пригороде. Ее взгляд устремился к электрическим проводам. Она увидела сначала одну птицу, потом нескольких. Их становилось все больше и больше. И когда они начали резко снижаться над школой, в зале установилась мертвая тишина. На экране испуганные школьники бежали к школе, преследуемые птицами. Именно этот момент выбрал Харо, младший брат Паши, чтобы вытащить из-за пазухи своего пальто двух голубей, которых он бросил в зал, издав безумный вопль Тарзана. Пока люди с криками бежали к выходу, Паша орал изо всех сил, стараясь перекричать стук деревянных кресел:
— Ну что, уроды, сдрейфили?
* * *
В этом году зима была такой суровой, что мать не уставала повторять:
— Вот это, сынок, принято называть собачьим холодом!
