Наше отсроченное исключение объяснялось тем, что руководству Монтанелли не хотелось открыто связывать сей факт с осенней трагедией, что здорово подмочило бы репутацию лицея. Еще какое-то время нас там попридержали, наводя тень на плетень, типа что в нашумевшем несчастном случае никто не виноват. Скорее всего, они рассуждали именно так. Самое страшное, что в конце концов они сами в это поверили.
Недавно мне приснился кошмар. Не люблю людей, помешанных на сновидениях, но мой сон был о Марии Монтанелли, о том, что случилось бы, если бы она хоть одним глазком взглянула на беспредел, учиняемый в нашем лицее от ее имени. Она не только перевернулась в своем гробу, но и восстала из мертвых, преисполненная решимости навести у нас порядок. Я уже больше четырех месяцев как на свободе, но меня до сих пор донимают мысли о случившемся. В то время как истинные виновники потирают руки. Я хочу сказать только, что хмыри вроде Ван Балена и Схютте до конца дней будут отравлять и без того затхлый воздух в классах своей занудной брехней. Можно разрушить здание лицея, но их бесстыдный треп и вера в собственную правоту неистребимы. В любом случае одним лицеем ограничиваться нельзя. Весь наш район следует разобрать по кирпичикам или разбомбить. Так, чтобы все его жители ползали по-пластунски меж обугленных ошметков козьего сыра и разодранных в клочья танзанийских авокадо в поисках собственной идентичности или прочего фуфла, не надеясь на помощь погребенных под обломками, стонущих психологов и психиатров. Чтобы, наконец, на велосипедах с деревянными, без шин, колесами они двинули в деревню выклянчивать у фермеров обыкновенную картошку. Мой сон был как раз об этом. Некоторые люди чересчур озабочены разгадкой своих сновидений, ищут в них слишком уж глубокий смысл. Терпеть таких не могу. К тому же чаще всего сны эти настолько скучны и пустотелы, что разгадчикам и в самом деле приходится глубоко копать, продираясь сквозь густые заросли в темных закоулках своей души, дабы отыскать в них хоть какой-то потаенный смысл. Когда-то у меня хватало терпения выслушивать подобные россказни. Мне, например, часто снится мама. Она еще жива, хоть и больна. Правда, живет по другому адресу. Я спрашиваю ее, почему все это время она не звонила. Хорошо, что теперь, пусть и во сне, мы можем поговорить друг с другом. Я только хочу сказать, что бывают сны без всяких замысловатых метафор, сны, не требующие расшифровки, потому что очевидны сами по себе. Именно таким был мой сон о Марии Монтанелли.
