каждый из нас должен был написать по сонету. Я, как весьма натренированный в этой форме, быстро накатал „сонет“. Есенин же долго слюнил карандаш, потел, сонета у него не вышло, и он написал вышеприведенные стишки» (курсивом в ломаных скобках отмечены зачеркнутые К. слова. РГАЛИ. Ф. 3100. Оп. 1. Ед. хр. 250. Л. 6.) Далее К. приводит стихи Есенина: «Не уходи <,> побудь со мной <,> // Ведь жизнь моя // как ночь темна. // Пил я водку <,> пил я виски <,> // Только жаль <,> без Вас, Быстрицкий // Нам не нужно адов <,> раев <,> // Только б Валя жил Катаев <.> // Потому нам близок Саша <,> // Что судьба его <,> как наша» (Там же. Л. 7.) Под ст-нием К. приписал примечание: «Есенин допустил явную описку, написав „Быстрицкий“ вместо „Багрицкий“, т. к. стихи сочинялись на конкурс со мной и Багрицким, с которым я только что познакомил Есенина. В<.> Катаев» (Там же). Сонет Багрицкого не запомнился К., вероятно, потому, что он «сказал свой сонет наизусть» (Там же). В интервью, опубликованном уже после появления «АМВ» в печати, К. рассказал: «В одном месте (помните?) я цитирую сонет королевича — Есенина? Он в тот вечер был записан на обложке какого-то журнала. И вот, когда вышла книга, я неожиданно получил из Тбилиси от одного из читателей этот журнал» (Сов. культура).
64. Журнал с двумя бесценными автографами у меня не сохранился. Я вообще никогда не придавал значения, документам. — Вероятно, скрытая цитата из хрестоматийно-известного ст-ния Б. Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…», 1956 («Не надо заводить архива, // Над рукописями трястись»), «предсказывающая» появление «парного» портрета Есенина и Пастернака на страницах «АМВ».
65. …улица Горького в памяти навсегда осталась Тверской из «Евгения Онегина»… «вот уж по Тверской <…> и стаи галок на крестах…» — Из 7-й гл. романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
66. Почти такой увидел я Москву, когда после гражданской войны приехал с юга. — Из Харькова, в 1922 г.
67. Москва пушкинская превращалась в Москву Командора. «Проезжие прохожих реже. Еще храпит Москва деляг, Тверскую жрет, Тверскую режет сорокасильный кадилляк». — Из ст-ния В. Маяковского «Москва — Кенигсберг» (1923).
68. Два многоэтажных обгоревших дома с зияющими окнами на углу Тверского бульвара и Большой Никитской, сохранившаяся аптека, куда носили раненых, несколько погнутых трамвайных столбов, пробитых пулями, поцарапанные осколками снарядов стены бывшего Александровского военного училища — здание Реввоенсовета республики две шестидюймовки во дворе Музея Революции, бывшего Английского клуба, еще так недавно обстреливавшие с Воробьевых гор Кремль, где засели юнкера. —
