— Оружие мы все равно увезем. Вы что, вообразили, что я здесь с Урала один? — экспромтом соврал я.
Наконец «Черт» обрел дар речи.
— Пощадите… Вы не знаете анархистов… Они меня убьют, если я отдам вам браунинги… Я виноват. Но у меня семья… Жизнь так дорога…
— Что передать вашей семье? — я щелкнул предохранителем. — Анархистов я знаю плохо. Зато отлично знаю своих товарищей, большевистских боевиков: либо вы поможете мне доставить транспорт в Броды, либо… Ваше последнее желание? Ну?
— Хорошо, — потерянно кивнул «Черт». — Хорошо…
— Вздумаете предать — вас разыщут под землей.
— Что вы, что вы! Вы меня не так поняли, это недоразумение! — заторопился «Черт». — Я хотел сказать: «В противном случае я буду считать вас не джентльменом».
— Кем, кем?
— Нет, нет, вы не обижайтесь, я просто был несколько возбужден. Я довезу оружие до Брод. Все будет в порядке. А с анархистами…
— Меня это не интересует. Это ваша забота.
— Да, да, естественно… — Он уже совершенно успокоился. Вот тип — как с гуся вода!
На следующий день мы выехали из Львова, сдав груз в багаж. После «крупного разговора» я ни на минуту не спускал с «Черта» глаз, и мы были неразлучны — куда он, туда и я. Мне куда-нибудь надо — тяну и «дружка» за собой. Отправиться обратно восвояси я разрешил ему только тогда, когда контрабандисты в Бродах получили мои корзины по багажным квитанциям, сложили груз в повозку и ожидали меня, чтобы трогаться. Перед прощанием у нас с «Чертом» состоялась примечательная беседа.
— Вот, дружище «Черт», будет вам наука. Мы платим вам хорошо, а вы обманываете. Какая же это коммерция?!
— Да, да, — грустно соглашался «Черт». — Черт меня дернул. Первый и последний раз. Никогда больше вас не подведу. Вы — клиенты первый сорт. Мое дело — моя профессия. Мне нельзя портить с вами отношения.
— Ну, по рукам!
«Кто знает, — подумал я, — вдруг и вправду еще придется обратиться к его услугам!» Мы расстались «друзьями».
Спокойно и даже безмятежно перебрался я через рубеж. Атмосфера на кордоне была настолько патриархальной, что российский пограничник даже сам помогал переносить из Австрии в Российскую империю корзины с пистолетами для уральских боевиков. Две из них мне пришлось оставить на время у товарищей в Дубно, а с остальными я через несколько дней уже был в родной Уфе.
— Ну, Петруська, теперь приступай к своему основному делу, — приказали мне. — В лаборатории все готово.
Помещение для мастерской подыскали в доме Савченко, на углу Солдатской и Приютской. Дом этот состоял из трех флигелей, в одном из них на имя члена совета боевой организации Владимира Густомесова сняли верхний этаж. Квартира в общем отвечала строгим требованиям конспирации, и все мы, работники лаборатории, свято их соблюдали. Жил в этой квартире только Петр Подоксенов — в его обязанности входила охрана нашего арсенала. Кроме нас троих, в мастерскую командировали Тимофея Шаширина, Василия Мясникова, Владимира Алексеева — того самого, который спасал меня в лавре. Самым младшим был Ваня Павлов, который и партийную кличку получил ребячье-ласковую — «Ванюша Беленький». Ванюша был тогда совсем подросток, но храбрости его хватило бы на нескольких взрослых мужчин. Недаром товарищи выбрали его в совет боевой организации.
