Никогда я не видел столько генералов, знаменитостей, сколько их было в тот день в Георгиевском зале. И, откровенно говоря, стушевался. У всех высокие звания, на груди множество орденов и медалей. Прижавшись к стене, я робко прятался за спины собравшихся. На моей лейтенантской гимнастерке не было еще ни одной награды.
Но вот пригласили всех за длинный и широкий стол. В зал вошли заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Ю. Палецкис и секретарь Президиума А. Горкин. Назвали мою фамилию. Быстро поднявшись, я растерялся - идти к нему, опираясь на палочку, или оставить ее. Оглянувшись, куда бы ее положить, и не найдя такого места, я совсем растерялся.
- Если вам трудно, товарищ Манакин, идите с палочкой, - услышал вдруг я сочувственный голос.
Выпрямившись и одернув гимнастерку, я пошел немного прихрамывая. Сотни дружелюбных взглядов сопровождали меня. И все же я шел, а по спине скатывались капли пота, сердце готово было вырваться из грудной клетки.
- "...За исключительный героизм и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками при форсировании реки Днепр, - раздавался под сводом зала голос Горкина, - присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда"... гвардии лейтенанту Манакину Михаилу Федоровичу..."
Прикрепляя к гимнастерке Золотую Звезду Героя, Палецкис говорил:
- Вы совсем молоды. Сколько же вам лет?
- Девятнадцать, - почему-то испугался я, потому что всегда казалось, что молодость - самый крупный мой недостаток: здесь на тебя смотрят с удивлением, понимают, наверное, что в роте неудобно командовать людьми старше себя, распоряжаться судьбой тех, кто больше тебя прожил и испытал в жизни. Эх как мне хотелось в тот момент быть статным, возмужавшим и обязательно с усами, как тот сержант, что сидел за столом рядом со мной и грудь которого украшали ордена и медали.
- Вот, товарищи, какая у нас замечательная и скромная молодежь, обратился заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР ко всем присутствующим. - Товарищ Манакин сробел здесь, когда его чествуют. А в боях он показал себя прекрасно. И это в девятнадцать лет!
Раздались аплодисменты. Они продолжались все время, пока Палецкис прикреплял к моей гимнастерке орден Ленина и медаль "Золотая Звезда". А я не верил, что это все в мою честь. В честь никому неизвестного лейтенанта, который и подвига-то никакого не совершил, просто по чести и совести воевал за свою Родину, ту Родину, которая взрастила и воспитала меня. Разве за нее можно драться вполсилы?!
