Сержант Байло - о родителях и своей деревне, что затерялась на заснеженном Алтае. Алексей Лапик - о маме, которую он любил нежной сыновней любовью. И мне представилось как наяву милое, доброе лицо мамы. Вот так же, как эта женщина, она, не задумываясь, пошла бы за меня на любые испытания...
- Товарищи, - нарушил установившееся молчание младший лейтенант Аксамитный, - неисчислимые беды принес фашизм нашей стране. Сердце не выдерживает, когда видишь страдания народа. Нет пощады гитлеровцам! Клянемся, что до конца выполним свой долг и разобьем фашистов в их логове Берлине.
- Клянемся! - разом ответили автоматчики и без команды дали прощальный залп над могилой.
Войне еще не было видно конца. Фашизм был силен, и мы чувствовали это по его натиску. Но никто из нас и не надеялся на легкую победу. Однако все знали и верили - враг будет разбит, победа будет за нами...
... - Михаил! - дернул меня за рукав Левахин. - О чем задумался? Спрашиваю, спрашиваю, а ты молчишь. К кому сначала пойдем представляться к командиру или комиссару?
- Извини, Семен. Задумался. Все же в родной полк возвращаюсь. А зайдем мы и к командиру, и к замполиту. Обязательно зайдем. Посмотришь, какие это замечательные люди!
Командиры
В землянке за широким столом, сколоченным из досок и снарядных ящиков, сидели двое - теперь уже заместитель командира полка по политчасти гвардии подполковник Рафаил Исаевич Мильнер и начальник штаба полка гвардии майор Николай Терентьевич Волков. Они о чем-то оживленно беседовали, склонившись над картой. Считая, видимо, что вошел дежурный связист, на меня они не обратили внимания. Готовясь, как говорят, с порога доложить о прибытии, я вдруг в нерешительности остановился: не хотелось прерывать разговор старших товарищей.
- Убежден, - Волков точно вертикально опустил карандаш на карту, - что они ударят здесь!
Начальник штаба был несколько моложе Мильнера. Во всей его подтянутой и строгой фигуре, в четких, рациональных движениях угадывался кадровый офицер, который давно прикипел к армии. Волевое лицо с тонкими чертами как бы подчеркивало строгий педантизм, аккуратность и принципиальность этого человека. И впрямь, тот, кто его видел в первый раз, невольно подтягивался, как бы ожидая внушения за что-то от начальника штаба. Впрочем, иногда эти опасения оправдывались: небрежности, расхлябанности Волков не терпел, а с теми, у кого были эти качества, был суров. Однако он никогда не наказывал человека сгоряча. Строгость его была справедлива, она не унижала достоинства человека. А такая строгость подчиненным всегда по душе. Пусть не сразу познается такой командир, не сразу к нему приходит признание, но оно обязательно придет. И доверие, уважение людей такой человек обретает надолго.
